Электропрохладительный кислотный тест

– Дело в том, Кен, – говорит он с английским акцентом, но это акцент людей среднего класса, приятный акцент жителей центральных графств. – Дело в том, Кен, что многие люди обеспокоены твоими словами или тему как пишут о твоих словах газеты, – об «окончании кислотной школы». Тебя многие уважают. Кен, ты один из героев психоделического движения, – у него типичная для жителей английских центральных графств манера разбивать длинные слова на слоги: пси-хе-де-ли-чес-кое дви-же-ние, – и они хотят знать, что ты имеешь в виду. В Хейт-Эшбери происходит прекраснейшая вещь, Кен. Многие впервые открывают двери своего разума, но такие люди, как ты, должны им помочь. У нас только два пути, Кен. Мы можем либо изолировать себя от мира, уйдя в монастырь, либо основать религию на основе деятельности Лиги Духовного Развития, – Лиги Ду-хов-но-го Раз-ви-тия, – и употреблять кислоту и траву законным образом, в качестве священных ритуалов, и тогда никому не придется изо дня в день пугаться каждого стука в дверь.

– Может, употреблять все это в качестве священных ритуалов еще хуже, говорит Кизи.

– Тебя не было почти год, Кен, – говорит Голдхилл. – Ты можешь и не знать, что происходит в Хейт-Эшбери. Движение ширится, Кен, и тысячи людей уже нашли для себя нечто прекрасное, они очень искренни и преисполнены любви, однако страх и паранойя, Кен, ожидание стука в дверь приводят к страшным вещам, Кен. Все это ответственно за множество скверных улетов. Люди ловят не тот кайф, Кен, ведь стоит им принять кислоту как они начинают чувствовать, что в любой момент может раздаться стук в дверь. Мы должны объединиться. Ты должен помочь нам, Кен, а не действовать против нас.

Кизи поднимает голову и смотрит не на Голдхилла, с куда-то в дальний угол погруженного в темноту гаража. Потом, все еще глядя вдаль, он начинает говорить тихим отрешенным голосом:

– Если вы не понимаете, что я помогал вам всеми фибрами своей души… если вы не понимаете, что я для этого сделал, через что мне пришлось пройти…

…сгущается, сгущается…

– Я знаю, Кен, но репрессия…

– Мы сейчас переживаем период, подобный периоду Святого Павла и раннего христианства, – говорит Кизи. – Святой Павел сказал: если тебя обосрут в одном городе, иди в другой город, если же и в том городе тебя обосрут, иди в третий…

– Я знаю, Кен, но ты велишь людям прекратить прием кислоты, а они прекращать не собираются. Они открыли двери своего разума, о существовании которых и не подозревали, и это прекраснейшая вещь, а потом они читают в газетах, что человек, которого они всегда уважали, вдруг велит им остановиться.

– Есть куча вещей, о которых я не могу рассказать газетчикам, – говорит Кизи. Он по-прежнему смотрит вдаль, а не на Голдихилла. – Как-то ночью в Мексике, в Мансакильо, я принял немного кислоты и бросил на «И-цзин». А «И-цзин»… самое замечательное в «И-цзин» то, что любовных посланий она не признает, она влепит тебе оплеуху, если ты ее заслужил… так вот, по книге вышло, что мы подошли к какому-то пределу, мы больше никуда не движемся, настало время искать новый путь… и я вышел на улицу, а там разразилась гроза, повсюду сверкали молнии, я поднял руку к небу, сверкнула еще одна молния, и внезапно у меня появилась вторая кожа из молнии, из электричества, словно костюм из электричества, и я понял, что внутри нас находятся ростки супергероизма и что мы можем стать либо супергероями, либо ничем. – Он опускает глаза. – Этого я газетчикам сказать не мог. Разве им это скажешь? Тогда бы в тюрьму меня уже не посадили, меня отправили бы в Пескадеро.

…сгущается… сгущается…

– Но большинство к этому еще не готово, Кен, – говорит Голдхилл. – Они только начинают открывать двери своего разума…

– Однако нельзя же, войдя в эту дверь, все время возвращаться и снова в нее входить…

– …и кто-то должен помочь им в эту дверь войти…

– Только не говори, что не надо углубляться в дебри, – говорит Кизи. – Только не говори, что надо перестать быть первопроходцем, вернуться и помочь этим людям войти в дверь. Если Лири хочет этим заниматься, вот и хорошо. Это хорошая вещь. кому-то же это надо делать. Но кому-то надо быть и первопроходцем и оставлять зарубки, чтобы за ним могли пойти другие. Кизи вновь поднимает голову и смотрит далеко во тьму. Нужно обладать хоть какой-то верой в то, что ты пытаешься делать. Проще простого верить, когда идешь по проторенной дорожке. Но вы не должны терять веры в нас на всем пути. Кто-нибудь типа Глизона… вот такое расстояние Глизон прошел вместе с нами, – Кизи разводит дюйма на два большой и указательный пальцы. Он был с нами до тех пор, пока наша фантазия соответствовала его собственной. Но как только мы пошли дальше, он перестал нас понимать и поэтому начал чинить нам препятствия. Он… потерял веру.

Потерял веру!.. туман залива превращается в пар и шипит внутри моего старого черепа…