Электропрохладительный кислотный тест

Они просто прогуливались по Нью-Орлеану в своих полосатых рубахах и шортах, и все они видели, как вышагивает на своих длинных, мускулистых, как у футболиста, ногах Кизи – точно город принадлежит ему, точно всем им принадлежит этот город, и все приободрились. Потом они направляются в сторону северной окраины Нью-Орлеана к озеру Понтчартрейн. Все приняли кислоту, правда, небольшую дозу, около 75 микрограммов, – все радостно возбуждены, все тащатся под кислотой, и вдобавок ревут на полной громкости рок-н-ролльные пластинки: «Марта и Ванделлас», Шёрли Эллис и прочие старые вещицы. Озеро Понтчартрейн похоже на громадный, красивый и просторный простор! парк на воде. Они загоняют автобус на стоянку, а крутом чудесные деревья, да еще это чудесное безбрежное озеро, и они надевают купальные костюмы. Уокер, обладающий чертовски мощным телосложением, надевает красно-желто-черные плавки, Кизи, обладающий чертовски мощным телосложением, надевает бело-голубые плавки, Чума, обладающий чертовски мощным телосложением, разве что он похудощавее, надевает оранжевые плавки, а синева воды, и выгоревшая зелень травы и листьев, и – легкий ветерок? все это плывет перед их налитыми кислотой глазами, как расплавленная почтовая открытка, – в воду! Единственное, чего они не знают, что пляж этот закрытый, только для негров. Чернокожие сидят себе на скамейках, сидят и разглядывают этих полоумных белых, выходящих из нелепого автобуса и направляющихся к запретной для белых нью-орлеанской воде – на тридцатой параллели на Глубинном Юге. Чума на этот раз и впрямь очумел, он весь горит от жары, градусов сто по Фаренгейту, и поэтому ныряет и заплывает очень далеко, и весьма скоро замечает, что его окружили темно-оранжевые люди негры, – они барахтаются вокруг, и взгляды их ничего хорошего не сулят. У одного золотой передний зуб с вырезанной в нем звездочкой, то есть в глубине золота видна покрытая эмалью звезда, и золото это начинает вспыхивать на солнце – чи-и-и-и-ик-к-к – в такт его сердцебиению, которое с каждой минутой учащается – треклятые золотые вспышки, да еще белая звезда постоянно стоит в глазах, а Золотой Зуб говорит:

– Что-то сегодня в воде полно всякой швали, старина.

– Что верно – то верно, старина, – соглашается другой.

– Ага, полно всякой ебучей швали, старина, – добавляет третий, – и так далее.

И вдруг Золотой Зуб обращается прямо к Чуме:

– Ну и что понадобилось этой швали в воде, старина? Чума в полной растерянности, отчасти потому, что из-за кислоты день стал для него оранжевым – оранжевые плавки, оранжевая вода. оранжевое небо, грозные оранжевые негры.

– Что ты здесь делаешь, парень?! – в голосе Золотого Зуба вдруг появляются угрожающие нотки. Оранжевый, здоровенный неуклюжий оранжевый толстяк со спиной, широкой, как у оранжевого морского демона. Знаешь, парень, что мы сейчас сделаем? Мы отрежем тебе яйца. Мы вытащим тебя на берег, а там вместе поиграемся!

– Хи-хи-х-х-х-хххх! – остальные заливаются горестным, плаксивым смехом.

Однако от этого на лице у Чумы почему-то появляется улыбка. Он чувствует, как она расплывается у него на лице, словно большая оранжевая порция засахаренного оранжевого джема, он барахтается в воде и ухмыляется, а Золотой Зуб вспыхивает, и вспыхивает, и вспыхивает. Потом Золотой Зуб говорит:

– Да, это уж точно настоящая шваль,

 – и заливается смехом, только на этот раз дружелюбным, все смеются, а Чума смеется и плывет обратно к берегу.

К тому времени сумасшедший автобус уже обступила толпа негров. В динамиках гремит потрясающая негритянская музыка – пластинка Джимми Смита. Чума влезает в автобус. Похоже, вокруг автобуса танцуют тысячи негров – кто рок-н-ролл, кто непристойное бути. Все окрашено в оранжевый цвет, но потом он смотрит на бьющуюся в корчах массу негров, смотрит из каждого окна ничего, кроме бьющихся в корчах негров, толпой собравшихся вокруг автобуса и бьющихся в корчах, – и все из оранжевого становится коричневым. У Чумы возникает ощущение, что он находится внутри громадной кишки, совершающей перистальтические сокращения. Он чувствует, что весь кайф превращается в жуткую бредятину. Даже Кизи, который вообще ничего не боится, и тот выглядит озабоченным.

– Лучше нам отсюда убраться, – говорит Кизи.

Но как, выдавливаться наружу, что ли? – в бредовых коричневых перистальтических сокращениях? К счастью для Чумы, а может, и для всех, в этот момент появляются белые копы, они разгоняют толпу и велят белым безумцам ехать дальше, этот пляж только для негров, и в кои-то веки Проказники не высыпают гурьбой из автобуса и не пытаются прервать Полицейский Фильм. Они действуют согласно сюжету Полицейского Фильма, а свой фильм оттуда увозят.