Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

Поскольку Генрих был игрок отменный, он «выставил» фигуру Элеоноры заодно и против претензий молодого французского короля Филиппа, требовавшего «вдовью часть» принцессы Маргариты, своей сестры – вдовы Молодого короля: «Тогда господин король внял совету своих близких и отправил в Англию послов, дабы приказать освободить Алиенору, его супругу, кою удерживал он долгие годы в заключении и коей велел он отправиться в ее вдовью часть. Таким образом желал он уклониться от просьбы короля Франции, касавшейся вдовьей части его сестры. Господин король Англии утверждал, что он отдал во вдовью часть королеве Алиеноре те самые владения, которые востребовал король Франции, дабы отдать их своей сестре». Заодно он заключил с Филиппом еще кое-какие соглашения с принесением ему вассальной присяги за свои французские владения, да еще приплатив молодому змеенышу наличными (хронист из Мэлроуза ехидно отмечает, что Генрих сделал это для блага Церкви и бедных, хотя и с неохотой). Беда Генриха была в том, что старый лев весьма несерьезно относился к Филиппу, который хоть персонаж и отрицательный, преисполненный коварства, но нельзя не отметить его поистине макиавеллистический ум, созревший столь рано для интриг. Генрих мог бы с ним потягаться в этом отношении, но уже угасал и, повторим, относился к Филиппу несерьезно. Тот же, методично и планомерно разрушая гнездо Плантагенетов, после смерти Генриха-младшего принялся обхаживать Джеффри. Последнего хронист Геральд Камбрийский аттестовал весьма нелестно: «Многоречивый, мягкий, как масло… способный разрушить два королевства одним языком; неутомимо предприимчивый, коварный во всем, обманщик и пройдоха».

Однако именно такого человека Генрих, тасуя поредевшую колоду своих сыновей, решил было назначить своим наследником в обход Ричарда: если ему так мила его Аквитания, пусть и сидит в ней на здоровье! Впрочем, потом здоровый прагматизм возобладал: по сравнению с непокорным Ричардом Джеффри проигрывал и по внешности, и по характеру. Однако в очередной раз Генрих поступил коварно, воздержавшись от официального провозглашения наследника – чем вбил еще больший клин меж собственными сыновьями: старшие подозревали друг друга и вместе – Иоанна, все больше становившегося отцовским любимцем.