Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

    Я видел, вижу словно и сейчас    Как тело безголовое шагало    В толпе, кружащей неисчетный раз,    И срезанную голову держало    За космы, как фонарь, и голова    Взирала к нам и скорбно восклицала.

    Он сам себе светил, и было два    В одном, единый в образе двойного,    Как – знает Тот, чья власть во всем права.    Остановись у свода мостового,    Он кверху руку с головой простер,    Чтобы ко мне свое приблизить слово,    Такое вот: «Склони к мученьям взор,

    Ты, что меж мертвых дышишь невозбранно!    Ты горших мук не видел до сих пор.    И если весть и обо мне желанна,    Знай: я Бертран де Борн, тот, кто в былом    Учил дурному короля Иоанна[70].    Я брань воздвиг меж сыном и отцом:

    Не так Ахитофелевым советом    Давид был ранен и Авессалом.    Я связь родства расторг пред целым светом;    За это мозг мой отсечен навек    От корня своего в обрубке этом.    И я, как все, возмездья не избег».

На этом свете – еще как избег, а насчет того – так это Данте виднее. Впрочем, Генрих-младший вовсе не был так бездеятелен, как его упрекает Борн. Он нанял французских наемников, для оплаты которых откровенно грабил замки вельмож и храмы, и хоть можно предположить, что и это не особо помогло бы молодому королю, слишком сильны были противники, но судьба решила по-своему. Мэлроузский хронист записал (пер. с англ. – Е. С.

): «Младший Генрих, король Англии, умер на 14‐й год после того, как был коронован; это случилось в третьи иды июня (11 числа. – Е. С.) в городе Мартель». Какая хворь сразила его – неизвестно. Лихорадка, дизентерия – предположений много. Умирая, он послал к отцу, умоляя о прощении и о свободе для матери[71], и тот, немного поколебавшись, ибо поначалу заподозрил военную хитрость, послал ему перстень с сапфиром в знак того, что прощает его. Согласно средневековой легенде, после смерти Генриха-младшего пытались снять этот перстень с его руки, но не смогли; видя в этом волю Божию и знак прощения, дарованного старым королем, тело погребли вместе с перстнем. Согласно другой легенде, заточенная королева Элеонора видела во сне неземное сияние вокруг головы сына за день до его смерти, и когда ей принесли горестную весть, она совершено спокойно приняла ее, сказав, что уже все знает и благодарит Бога за то, что он принял ее сына, даровав нетленный венец.

Бертран де Борн. Иллюстрация к Божественной комедии. Художник Г. Доре

На другой же день после похорон сына в Руане Генрих стремительным налетом взял Лимож, судьба восстания была предрешена, и военные действия притухли; то ли Генрих II, то ли Ричард захватили замок Бертрана де Борна, и ядовитый трубадур был приведен на суд короля. Но и тут вывернулся, хотя, быть может, он и был искренен в своих чувствах: «Бертран де Борн имел обыкновение похваляться, будто наделен таким разумом, что никогда ему не приходится использовать его полностью. Но случилось однажды, что король взял его в плен, а когда предстал он пред королем, тот сказал ему: “Бертран, теперь-то уж рассудок ваш полностью вам понадобится” (т. е. король его просто “поддел”. – Е. С.). И ответил ему Бертран, что после смерти Короля-юноши вовсе он лишился рассудка. Тогда король заплакал о сыне своем, и простил Бертрана и с почестями пожаловал ему платье и земли во владение. Долго прожил он в мире сем, а затем под конец дней своих поступил в цистерцианский монастырь». Сохранились два плача, которые Борн написал на смерть Генриха-младшего. Вот один из них: