Эльфийский бык 3

Князь Поржавский обвел собравшихся мрачным взглядом и произнес.

— Спешу сообщить…

— Пренеприятнейшее известие, — пробормотал глава императорской службы безопасности.

— Да не совсем чтобы пренеприятнейшее, — князь, право слово, и сам пребывал в некоторой растерянности. Впрочем, с учётом последних событий состояние это он полагал уже вполне привычным. А потому лишь тяжко вздохнул и поглядел на старого друга с укоризной.

— Нам предстоит организовать фестиваль.

— Какой? — уточнил Пахом.

— Какой-нибудь фестиваль.

— Ну… Организуем. Что уж тут. Вон, в столице… — Саволенко выдохнул с облегчением. Рано он это. Ой, рано. — Уже вовсю организуют… в поддержку властей. Этот… сельского хозяйства или чего у них там.

— Не в столице, — Поржавский решил задавить ростки нездорового оптимизма на корню. — В Конюхах. По инициативе снизу. И желательно в кратчайшие сроки.

— Фестиваль нужен в кратчайшие сроки или инициатива? — благоразумно уточнил Пахом.

— И то, и другое. Про инициативу снизу я уже распорядился. Будет. С фестивалем сложнее. И потому счёл возможным пригласить молодых, но очень… как это… креативных…

— О нет…

— Специалистов, с которыми некоторые из вас уже знакомы, — завершил фразу Поржавский.

И снова посмотрел.

Нынешнее собрание проходило в расширенном составе, а потому опасения приглашенные специалисты вызывали лишь у Саволенко. Да Пахом тихонечко произнёс:

— Мне до сих пор в кошмарах сняться яйца Чингисхана… суслячьи… особо эксклюзивной серии.

— Могу посоветовать хорошего психиатра, — встрепенулся министр образования. — И специалист отличный, и таблетки у него замечательные. Пьёшь и прям чувствуешь, как душа в гармонию приходит. И такое спокойствие…

Он лучезарно улыбнулся.

— … что даже перспектива новой реформы не трогает.

И вправду, видать, хороший специалист. Надо будет контактами разжиться.

— В общем… за последние пару часов группа рассмотрела возможные варианты и набросала примерный сценарий. А потому… прошу… русский… так сказать, креатив.

— Это вроде бунта? — уточнил министр сельского хозяйства.

— Хуже… — министр культуры заблаговременно прикрыл глаза ладонью. — Много хуже…

На сей раз мальчики были в одинаковых голубых пиджачках с очень узкими рукавами и белыми кружевными манжетами, из узких рукавов торчащими. А Василиса даже платье надела. Розовое. И тоже с кружевом. Правда, платье несколько дисгармонировало с лысой головой и конскою подковой, которую девица надела, то ли очень модным украшением, то ли сглаза опасалась.

Это она правильно.

Это разумно.

— Доброго дня, — сегодня Иннокентий выглядел ещё более бледным и не выспавшимся, чем в прошлый раз. Тонкая его шейка торчала по-над пышным кружевом воротника. Светлые волосы он разобрал на пробор, который зачем-то подрисовал фломастером.

Тоже от сглаза.

Не иначе.

— Рад… оказаться в столь высоком обществе.

И нервничал он куда больше. На министров поглядывал с откровенной опаской.

— Времени у нас мало, а потому перейду сразу к делу…

Все закивали, соглашаясь, что так оно лучше всего будет.

— Конюхи — это небольшой райцентр, который в прежние времена был широко известен так называемыми Конюховскими ярмарками. Проводились они на излёте лета, торговали там в основном местной продукцией, но в хронологию нам с вами попадать не обязательно. Как и в продукцию. Главное, сама идея!

И на экране возникла румяная могучего вида девица, во взгляде которой читалась мрачная готовность к подвигу. Лицо девицы было бело. На щеках горели два круглых пятна румянца.

— Возрождение! Восхождение к корням!

— А к корням восходят? — робко поинтересовался министр просвещения.

— Эти — восходят, — заверил его Пахом. — Они так возойдут, что всем мало не покажется.

— Василиса…

Василиса поднялась, вышла из-за стола и поклонилась до земли, явив при том не косу, но татушку на бритом затылке, что несколько испортило общее впечатление.

— Мы используем актуальную тенденцию с ростом интереса общества к историческим корням и всему, что связано с народом…

Камера от девицы отодвинулась, дав общий план, позволяя оценить и стати, и то, что в одной руке девица сжимает нечто длинное и желтое, а во второй — пачку соли.

— По старинной традиции хлебом и солью встретят Конюховцы гостей…

— А почему багет? — шёпотом поинтересовался министр сельского хозяйства.

— Понятия не имею. Может, это старинный русский багет, — предположил министр образования, сцепляя пальцы на груди. — В конце концов, мы так мало знаем о прошлом…

— … и вовлекут их…

— В состав преступной группы. Извините. Профдеформация, — повинился министр внутренних дел.

— В хоровод! В хоровод, как главный символ Конюховской ярмарки, что привольно раскинется на окрестных полях и лугах.

Она и руки развела.

А на слайде за спиной девицы появились те самые Конюховские луга, которые ещё не догадывались, что им предстоит. На лугах девицы, похожие друг на друга, что клоны, водили хоровод. В центре его в живописных позах застыли парни в красных то ли пиджаках, то ли всё-таки камзолах. Поржавский боролся с желанием протереть глаза и разглядеть получше.