Элис. Навсегда

Точно так же я иной раз смотрю на себя его глазами и понимаю, как много могу ему дать: молодость, независимость, свободу. Кроме того, я разбираюсь в людях, вижу их скрытые амбиции и устремления, страхи и слабости. Это мой дар, который он находит не только изумительным, но и полезным для себя. А еще во мне заключен элемент новизны. Я никак не связана с его прежней порочной жизнью и клубком запутанных отношений, с той жизнью, в которой ему хватало низости делить себя между Элис и безымянными, покорными его воле девушками. Вероятно, все-таки в нашем сближении нет ничего странного. Я стараюсь не думать о прошлых связях Лоренса, а он, естественно, не спешит рассказывать мне о них, хотя я лелею надежду, что добьюсь от него исповеди, и откровенного рассказа о романе с Джулией Прайс более всего.

У нас с ним будет по-иному, убеждаю я себя. Скоро обстоятельства сами заставят его действовать и предать все огласке. И тогда это уже станет не закулисной интрижкой, а полноценными отношениями между мужчиной и женщиной. Безымянные девицы никогда бы не смогли добиться такого, если не удалось даже Джулии Прайс.

Но пока мы ото всех таимся. Иногда из-за этого происходят пренеприятные эпизоды.

Поздним вечером разговариваем у Лоренса в кухне, когда начинает подавать сигналы его мобильный телефон, оставленный на столике в прихожей. Он не отвечает на вызов. Вскоре раздается звонок в дверь. Мы переглядываемся, как персонажи комического фарса, а между тем в замке начинает проворачиваться ключ. Я мгновенно хватаю свою сумку, снимаю с вешалки пальто и исчезаю в зеленой гостиной, плотно закрывая дверь, а Лоренс идет встречать Полли. Я стою в полной темноте с бешено колотящимся сердцем и слушаю их разговор. Она ведь пыталась звонить. Почему он не подходил к телефону? У них с Сириной снова случилась крупная ссора.

Их голоса переходят в смутное бормотание, когда они удаляются по коридору – Лоренс намеренно уводит дочь в кухню, где включает свет, ставит на плиту чайник.

Бесшумно и осторожно я выскальзываю из гостиной, плотно прижимая сумку к груди, чтобы в ней ничто предательски не звякнуло, и ступаю только по красному ковру, поглощающему звуки шагов. А уже оказавшись на ночном холоде, я вдруг с легким уколом сожаления понимаю, что там не осталось ничего, что бы выдавало мое недавнее присутствие: ни двух использованных тарелок, вилок или бокалов, ни второй зубной щетки на полке в ванной.

Мэри Пим единственная, кто улавливает во мне перемену. Однажды я ловлю на себе ее взгляд поверх стекол очков. В ответ вопросительно вскидываю брови, а Мэри говорит:

– Ты не похожа на себя.

– Неужели?

– Да. У тебя в жизни что-то происходит?

Она произносит это по-доброму, словно искренне рада за меня.

Но я лишь смеюсь, отмахиваюсь и говорю, что это ей только кажется.

В начале декабря я получаю весточку от Полли. Она присылает мне эсэмэску, спрашивая, смогу ли прийти на их курсовой спектакль «Следы на потолке». Я звоню Лоренсу, и мы решаем, что я вполне могу там появиться. Тедди в этот вечер занят, а это для меня большое облегчение. Правда, будет Шарлотта Блэк, и я готовлюсь к тому, что мне, точнее – нам, предстоит пройти проверку ее пристальным взглядом. Едва ли мы сумеем ничем не выдать себя.

В зрительном зале жарко, и пока я добираюсь до своего места, мои щеки уже пылают. Повсюду вокруг меня группами сидят родители и друзья студентов, склонившись над программками и вслух читая имена участников спектакля.

Лоренс и Шарлотта появляются вместе, погруженные в глубокомысленную беседу. У меня вдруг делается необычайно сухо во рту, когда они замечают меня и начинают пробираться к занятым мной для них креслам, перекинув через руки пальто. Я целую Шарлотту, потом Лоренса, и мне сразу же представляется, насколько легко разгадать наш глупый и очевидный обман. Лоренс сидит между нами, и мы втроем разговариваем о полнейшей ерунде. А потом в зале гаснет свет.

У Полли одна из главных ролей, и она смотрится в ней очень и очень неплохо. Ее игра жива и естественна, а несколько реплик вызывают громкий хохот аудитории.

Когда начинаются вызовы после окончания спектакля, Полли приставляет ладошку козырьком к глазам, чтобы защититься от яркого света, вглядывается в зрителей и, заметив нас, радостно машет рукой и посылает воздушные поцелуи.

– Ты должна поужинать вместе с нами сегодня, – шепчет мне на ухо Лоренс. – Все пройдет хорошо, не переживай.

– Не могу, – отвечаю я. – Только не сегодня. И не надо меня заставлять.

Мы с ним и с Шарлоттой ждем в фойе посреди весело оживленной публики, и вскоре Полли выходит к нам. Она не одна. За ней следует высокий молодой человек с темно-рыжей шевелюрой.

– О, Фрэнсис! – восклицает она, обнимая меня. – Я так счастлива, что ты пришла.

– Ты была очень хороша, – искренне произношу я. – Поздравляю с премьерой.

– Мартин! – Полли тянет за рукав молодого человека, который занят разговором со своим отцом. – Мартин, позволь представить тебе Фрэнсис.