Элис. Навсегда

Чутко уловив мое настроение, Лоренс меняет тему разговора: мы обсуждаем Мэри Пим, которую он помнит по работе в жюри Сандерлендского конкурса, затем Фринборо, Бидденбрук и побережье рядом с Уэлбери. Ребенком он бывал там почти каждое лето: родители снимали комнату в пансионе на весь август. Именно детские воспоминания (купания с волнорезов, ежегодные соревнования по ловле крабов) побудили их с Элис искать себе на лето дом в тех краях, когда они вернулись из Америки. Мы делимся впечатлениями о пристани, об эстраде для оркестра, об озере, где дают напрокат лодки, о закрытии рыбных лавчонок и оккупации главной улицы кафе, кондитерскими и дорогими магазинами (что мы с Лоренсом считаем достойным сожаления, а Полли это, напротив, приветствует).

Первая бутылка быстро пустеет, и Лоренс уходит за другой. Через ограду чуть заметно тянет дымком мангала. Где-то открывают окно, мы слышим позывные передачи «Джаз по вашим заявкам».

– Я обсуждала с Фрэнсис шекспировский проект Сэма, – осторожно начинает Полли.

– Вот как? – Он вскидывает брови, удобнее устраивается на стуле и кладет ладони на стол.

– И я подумала, что нам с тобой, может, удастся выработать компромиссное решение, – продолжает она.

Лоренс молчит.

– План Сэма – это так увлекательно! – восклицает Полли и видит, как меняется выражение его лица. – Но дело даже не в этом. Мне кажется, что если мы вместе обработаем Тони Бамера, он позволит мне взять небольшой академический отпуск. Особая ситуация и все такое. В общем, отпуск по семейным обстоятельствам. И тогда мне не придется бросать колледж. Я всего лишь сделаю перерыв в занятиях. На семестр или максимум на год.

Мы обе наблюдаем, как Лоренс обдумывает ее слова, поглаживая ладонью легкую щетину, пробившуюся на подбородке.

– И если я помогу тебе добиться желаемого, ты вернешься к учебе? – спрашивает он.

– Обязательно! – заверяет Полли.

Может, она все же не лишена актерского дара?

Лоренс усмехается, меняет позу и сводит вместе кончики указательных пальцев.

– А что вы думаете по этому поводу? – обращается он ко мне.

– Мне тоже кажется, что если мистер Бамер на это пойдет, проблема может быть решена.

– Мне теперь стало ясно, чего вы добиваетесь, – говорит он, вздыхает и поворачивается к дочери: – В таком случае нам нужно будет встретиться с мистером Бамером на следующей неделе.

Полли с серьезным видом кивает, но стоит отцу уйти в дом, чтобы ответить на телефонный звонок, как склоняется ко мне через стол и радостно восклицает:

– Есть!

– Но дело пока не доведено до конца, – замечаю я.

– Нет. Но непременно будет. Вот увидишь. Папе никто, никогда и ни в чем не отказывает.

Лоренс возвращается. Как и у многих мужчин, его босые ступни выглядят не слишком привлекательно.

– Скоро приедет Тедди, – сообщает он. – И Онор тоже.

– Только не Онор! – вздыхает Полли.

Я вспоминаю репродукцию Сарджента на открытке и внезапно ощущаю жгучее желание убраться отсюда до их появления. Все прошло как нельзя лучше, размышляю я, и будет красиво уйти на высокой ноте.

– Боже, уже так поздно, – говорю я и поднимаюсь. – Мне давно пора бежать.

– Неужели? Как жаль! – реагирует Полли, но почти равнодушно. – Спасибо за вчерашний вечер.

– Не за что, всегда тебе рада, – отвечаю я и по-сестрински целую ее в щеку. – Непременно дай мне знать, как все пройдет в колледже. И не волнуйся, я сама найду дорогу к выходу.

Но Лоренс настаивает, что обязан проводить меня до двери на улицу. Причем у французского окна возникает момент непонимания, когда каждый из нас ждет, что другой войдет в дом первым, и мы несколько секунд топчемся рядом на месте, пока он не хлопает меня по спине, чтобы я двигалась вперед. И я не просто замечаю этот жест, а сохраняю в памяти.

– Мне кажется, вы очень хорошо влияете на мою дочь, – произносит Лоренс, когда мы проходим через белую кухню и поднимаемся по овсяного цвета камням лестницы в коридор, ведущий к вестибюлю. – Полли сильно беспокоила меня в последнее время, но я вижу, что вы для нее авторитет, а ваши советы представляются вполне разумными. Мне вовсе не хочется проявлять к ней жесткость. Она была очень близка со своей матерью. И мы еще никак не можем смириться с тем, что произошло. Вероятно, на это потребуется больше времени, чем я предполагал.

Я не знаю, как реагировать на его слова, и потому просто стою в холле на турецком ковре, положив руку на прохладную полированную поверхность столика. Какая-то мушка бьется о полукруглый витраж над дверью, отчаянно пытаясь выбраться сквозь него. В доме стоит такая тишина, что слышно, как снаружи поскрипывают стволы деревьев.

– А потому – еще раз спасибо за все, – добавляет Лоренс. – Я вам очень благодарен.

Я отвечаю, что это пустяки, удовольствие для меня, я готова помочь в любой момент. Улыбаюсь, глядя на него, и в этот момент чувствую нечто витающее в воздухе, какой-то смутный намек, подобный тому, что уже ощутила однажды. Но на сей раз я почти уверена: он ощущает его тоже. А вскоре все исчезает, и вот я уже бреду прочь по густым и длинным теням, лежащим на тротуаре, а у меня за спиной тихо закрывается дверь.