Элис. Навсегда

Вернувшись в «Невер», я сразу ставлю воду для чая, но она еще не успевает закипеть, а Полли уже откупорила бутылку вина и свернула косячок. О еде мы забываем.

Кто-то ставит записи Лу Рида, и я валяюсь на траве, глядя на заходящее солнце сквозь ветви медного бука, а Полли начинает одна танцевать на террасе под звуки «Спутника любви».

Восходит луна. Онор расхаживает по лужайке и саду, расставляя на коричневых бумажных пакетах, придавленных к земле горстками гравия, маленькие круглые свечки. И когда дом позади нас погружается в полную тьму, их мерцающее свечение кажется тянущимся в бесконечность. Я понимаю, что это самое красивое зрелище, какое видела в жизни.

Мое сердце переполнено этой красотой. Оно вмещает в себя и солнце, и луну, и сад, и в нем остается место для признательности даже к этим безнадежно избалованным существам, которые задают так мало вопросов, что мне вполне уютно в их обществе. Я лежу на спине и наблюдаю, как одна за другой в небе загораются звезды. Затем поворачиваю голову и смотрю на Полли, которая лежит неподалеку, скрестив лодыжки, с неприкуренной сигаретой в губах.

– Полли, – говорю я. – Как же здесь хорошо! Я имею в виду – с тобой. Для меня это очень много значит.

– Угу, – бурчит она, не слишком растроганная.

Я ложусь, опершись на локоть, разглядывая в полутьме ее профиль: густые волосы, прямой нос, красиво очерченную линию подбородка. И мне хочется задать ей вопрос о Лоренсе, а потом еще один – о Джулии Прайс. Внезапно я осознаю, что могу выдать себя с головой. С этого момента я уже не позволяю себе забываться. Слежу за тем, сколько выпиваю вина, и больше не курю «дурь». А главное – свожу свои вопросы к самым примитивным: «Хотите, я сегодня приготовлю ужин?»; «Сколько я тебе за это должна?»; «Красное или белое?»

«Не впадай в заблуждение, считая их своими друзьями, – повторяю я себе снова и снова. – Будь настороже. Не расслабляйся ни на минуту».

«Не расслабляйся», – говорю я себе, когда хожу по саду Элис и срезаю розы для большой вазы в гостиной. «Не расслабляйся, – мысленно твержу, лежа на краю бассейна и подставив лицо солнечным лучам. – Будь начеку».

Несколько дней мы остаемся прежней маленькой группой людей, и хотя время от времени я вижу, насколько Полли нелегко терпеть Онор и до какой степени та испытывает к Тедди гораздо меньше тепла, чем он к ней, мы продолжаем наше праздное и вполне мирное сосуществование. Поздно встаем и поздно ложимся спать. Иногда выбираемся на пляж, в винный магазин или супермаркет, но чаще держимся рядом с домом. Незаметно появляется миссис Тэлбот и наводит за нами порядок.

Вечером в пятницу в холле звонит телефон. Никто и никогда не звонит сюда по обычной линии, поэтому Полли переглядывается с Тедди и оба восклицают:

– Папа!

– Возьми трубку, – просит Полли, но брат увлечен игрой в карты с Онор и не хочет прерываться.

Вернувшись, Полли объявляет:

– Он приедет сюда завтра. Говорит, что больше не может работать в Лондоне. Там слишком жарко. Уверяет, что не станет путаться у нас под ногами.

– Он снова стал сочинять? – спрашивает Онор.

Впервые она заинтересовалась кем-то помимо себя самой.

– Не знала, что он опять взялся за перо.

– Наверное, все-таки взялся, – отвечает Полли и уходит, чтобы поставить в духовку чесночный хлеб.

Лоренс приезжает ближе к вечеру на следующий день. Я лежу на своей постели и читаю, когда снаружи доносится шуршание гравия под колесами. Перекатившись к краю постели, украдкой выглядываю в окно и вижу, как он ставит «вольво» рядом с моим «фиатом», открывает багажник и достает свои вещи. В одной сумке, плоской, вероятно, лежит портативный компьютер; в другой, обычной дорожной, наверное, набор туалетных принадлежностей и несколько пар белья. И я вспоминаю шкаф в его комнате – у него, разумеется, есть здесь все необходимое, так что незачем тащить слишком много вещей из города. Лоренс стоит на подъездной дорожке, потягивается, осматривается. Заметно, с каким удовольствием он ощущает на своем лице солнечный свет.

Остальные ушли на теннисный корт полковника – Уильямса, и в доме я одна. Как только Лоренс захлопывает багажник и направляется к кирпичной арке, я вскакиваю, подхожу к большому зеркалу над туалетным столиком и провожу рукой по волосам, чтобы моя прическа не выглядела прилизанной. Последние несколько дней солнце, морская соль и хлорированная вода бассейна придали живой цвет моему обычно бледноватому лицу – кожа на нем стала более смуглой, россыпью проступили веснушки. У меня сияют глаза. Я улыбаюсь сама себе. А потом жду, встав за дверью спальни, слыша, как он шагает по паркету, насвистывая себе под нос.

– Лоренс! Это вы! – восклицаю я, когда он появляется в холле.

Я уже вышла из спальни и перегнулась через ограждение лестничной площадки второго этажа. Он поворачивается, смотрит на меня снизу, улыбается. Я же кладу ладонь себе поверх сердца, изображая облегчение.

– Привет! – говорит он. – Я вас напугал? Неужели Полли забыла предупредить о моем приезде?

– Конечно, предупредила, но только я забыла об этом.