Элис. Навсегда

Я стараюсь ничем не выдать Тедди и Онор, что их общество мне неприятно. Впрочем, ни он, ни она не обращают на меня внимания. Тедди волнует только Онор, а та заинтересована главным образом собственной персоной. Слышу, как они разговаривают в своей комнате, на террасе или под большим буком, обсуждая знакомых или места, где им доводилось бывать. Но как только появляюсь я, беседа обрывается или меняется ее тема, словно я не гожусь в полноценные собеседницы. Стоит мне заговорить, и я чувствую, что мои слова не вызывают ни малейшего любопытства. А когда Тедди несколько раз начинает откровенно зевать, слушая меня, или же разворачивается и уходит, я сознаю, что делает он это подчеркнуто и намеренно, хотя пытаюсь списать подобные мысли на игру воображения. С чего бы ему прикладывать столько усилий, чтобы показать, насколько я ему не нравлюсь? Зачем растрачивать энергию? И вообще, я могу только радоваться, что они считают меня скучной. Это удобно и безопасно.

Там, где Полли темпераментна, Тедди холоден. Он предпочитает наблюдать за другими, а ей нравится, чтобы наблюдали за ней. Он насторожен в той же степени, в какой она открыта. Расчетлив в полную противоположность ее импульсивности. С большим знанием дела он любит говорить о коллекционерах и их коллекциях, о Нью-Йорке и Берлине, а если сплетничает, то с оглядкой и никогда не позволяет себе злорадства. Тедди питает слабость к богатству. Я улавливаю это в его интонациях, но другие свои слабости он тщательно скрывает.

Правда, возникают моменты, когда Тедди совершенно теряется и забывает о столь драгоценной для него маске собственного достоинства, которую постоянно носит. Так происходит, например, стоит Полли сильно порезать ногу об осколок стекла – она сама разбила на террасе бутылку пива и не потрудилась прибрать за собой. При виде крови Тедди мертвенно бледнеет. Но в то время как сестра охвачена бессильной паникой, брат хватает чистое кухонное полотенце и накладывает повязку, чтобы остановить кровотечение, и заставляет Полли вспомнить вслух историю, как ребенком она однажды подкралась сзади к Сидни Пуатье и, желая знать, какие у него волосы на ощупь, потрогала их. Полли уже смеется, забыв о крови, которая больше не течет из ранки.

А однажды вечером Тедди начинает предаваться воспоминаниям об Элис. О том, как прошлым летом она совершенно запуталась, когда именно ей ожидать приезда разных гостей, и в результате супруги Крю подкатили к «Неверу», когда вещи из своей машины разгружали Клайв Доусон и его любовник. Лоренс трусливо удрал в кухню, прислонился к двери и буквально локти себе кусал с досады, предрекая неминуемую катастрофу. Не пройдет и часа, говорил он, как они начнут оскорблять друг друга, а потом в ход могут пойти и кулаки. «Какая ерунда!» – возразила Элис, смешала целый кувшин «Кровавой Мэри» и отправила с ним мужа к гостям. Через час эти две столь несхожие между собой пары стали закадычными приятелями, обмениваясь слухами, но обходя при этом щекотливые темы. Я заметила, что глаза у Тедди странно блестят, и подумала, что он вот-вот потеряет контроль над собой, – столько эмоций всколыхнула в нем эта история. Но он довел ее до конца, так и не проронив ни слезинки. И я не уверена, что его состояние заметил кто-либо еще.

И все же значительную часть времени Тедди и Онор существуют как бы отдельно от нас с Полли. Та сторонится Онор и липнет ко мне. Ведет себя беспокойно, поглощена собственными проблемами, порой надоедлива, иногда забавна, но, как ребенок, постоянно требует внимания. И я заметила, что пока она такое внимание получает, то вполне довольна жизнью. Во всем остальном Полли невзыскательна. Не ждет от меня ни остроумия, ни глубины суждений, ни родства душ, ни откровений – в общем, ничего, на чем строится обычно женская дружба. Ей всего лишь нужна компания, ощущение, что на нее смотрят, и она никогда не останется в одиночестве.

Я быстро привыкаю к ритму, в котором проходят дни, – короткое прохладное утро, жаркое послеполуденное солнце, безмятежный покой вечера. И чем дальше, тем больше я начинаю забываться. Возникает ложное ощущение, будто я действительно здесь отдыхаю, а это заставляет пренебрегать опасностями излишней расслабленности. Ни с кем из Кайтов я не делюсь лишней информацией, но через несколько дней после приезда едва не совершаю непростительную ошибку.

Тогда ближе к вечеру мы только что вернулись из Уэлбери. На пляже оказалось многолюдно, но мы дошли до самого дальнего его конца и устроились на гальке в тени волнореза. В небе летали чайки и парили ромбы воздушных змеев, которые продавались с лотка в поселке. В отдалении, по другую сторону излучины залива, виднелся купол реакторного зала атомной электростанции, блестевший под солнцем словно выложенный яркими изразцами.

Мы все купались, медленно заходя в воду по камням, привыкая к прохладе, а потом погружаясь в зеленовато-серую стихию и отдаваясь бесконечному и мерному покачиванию волн.