Элис. Навсегда

– Не хочешь аперитив? – спрашивает Онор, наливая в высокий стакан джин и вытаскивая из морозильной камеры формочку с кубиками льда.

Я отвечаю, что пока воздержусь.

Она быстро выпивает первый стакан и вновь смешивает напиток, причем соотношение джина и тоника в нем практически один к одному.

– Вот так-то лучше, – говорит Онор, прислоняясь спиной к кухонной стойке и прижимая холодный стакан к виску. – Мне надо успеть сегодня отвести душу. Завтра я возвращаюсь в Лондон.

– Конечно, тебе же скоро лететь в Штаты, – произношу я, смешивая в чашке оливковое масло и уксус.

– Мне пора отсюда уезжать в любом случае. Похоже, наши с Тедди отношения выдохлись.

Онор вздыхает, подтягивается и усаживается поверх стойки, скрестив лодыжки и глядя в свой стакан.

– Правда? – говорю я. – А Тедди с этим согласен?

– Скорее всего нет, – отвечает Онор, и кубики льда позвякивают о стекло, когда она снова делает глоток. – Но к чему лишние муки? Не надо нахлестывать полудохлую клячу, я так считаю.

Увидев Полли, Онор спешит удалиться. До меня доносится ее диковато-громкий хохот из коридора, где она наталкивается на Шарлотту, а потом все стихает, когда они переходят в гостиную.

– Глупая корова! – восклицает Полли, срывая пленку с миски чечевичного салата, пока я достаю блюдо с холодной жареной курицей, которую заранее приготовила миссис Тэлбот. – Бедняга Тедди! Он сам ничего не замечал, но зато остальные понимали, к чему все идет.

Выяснилось, что Полли стало до такой степени тоскливо и скучно, что она потратила свое свободное время на украшение стола к ужину на террасе. Прежде я не замечала за ней способности сосредоточиться на чем-то долго, и потому удивлена. Она постелила белую скатерть из дамаста и достала старинный фарфоровый сервиз с золочеными ободками на тарелках, который обычно хранился в витрине буфета в столовой. По обоим концам стола между подсвечниками установила баночки из-под джема, наполнив их лавандой и ароматными лепестками роз. Когда я выхожу вслед за Полли с каким-то блюдом в руках, она встает в стороне, скрестив на груди руки, и откровенно любуется делом своих рук, как и моей реакцией.

Я не упоминаю об этом, но погода нам не благоприятствует. Над нами висит неподвижное серое небо, и потому день начинает клониться к закату быстрее, чем обычно. Свечки, которые Полли зажгла вдоль дорожки и на ступеньках террасы, прогорают очень быстро и сильно коптят, отбрасывая странно подпрыгивающие тени на кусты сада. При этом по-прежнему очень душно и безветренно.

– О, какое великолепие! – восклицает Сельма, когда мы наконец созываем всех ужинать.

Тедди с отрешенным и рассеянным видом садится рядом с Шарлоттой. Полли спешит занять место по другую сторону от нее. Мне остается только расположиться между Сельмой и Онор. Пока мы раскладываем по тарелкам салаты и передаем друг другу корзинку с булочками, я замечаю, как Онор тянет свой бокал к Лоренсу, который откупоривает бутылку вина.

– Расскажите мне, как продвигается ваш новый проект, – слышу я ее слова.

Сельма хочет обсудить с нами подробности своего недавнего развода, я киваю и придаю своему лицу соответствующее выражение, но на самом деле меня гораздо больше занимает разговор сидящих правее меня Лоренса и Онор, который весь состоит из бестактностей, непонимания и глупых вопросов. Мне начинает казаться, что Онор уже пьяна, поскольку упорно не замечает, с какой неохотой с ней беседует Лоренс. Она продолжает докучать ему, пальчиками играя с серебряной подковкой на цепочке, но хочет, чтобы он обратил внимание на дивную красоту ее длинной шеи.

– Откуда вы черпаете идеи для своих произведений? – спрашивает Онор. – Чем бы вы занимались, если бы не стали писателем? Вы пользуетесь компьютером или предпочитаете писать от руки? У вас есть какие-то особые привычки, которым вы следуете в процессе творчества?

В общем, она задает Лоренсу банальные вопросы, но вскоре он начинает воспринимать ее всерьез. То есть отвечает на все ее глупости. Я вдруг замечаю, что Лоренс заговорил тише, но при этом краем глаза вижу его активную жестикуляцию и думаю: «О нет, не может быть. Кажется, он делится с ней сокровенными планами, и ему это даже нравится. Вопреки всему, Онор добилась того, чего хотела».

Я же оказываюсь во власти Сельмы с ее историей о том, как у Стивена Кармайкла начался пресловутый кризис середины жизни, как он отправился в благотворительный пробег на мотоциклах по Южной Америке, из которого так и не вернулся. Влюбившись в какую-то девицу из Чили, он поселился в Сантьяго и нашел себе работу преподавателя английского языка. Мне хочется орать в голос. Но я, разумеется, молчу. Лишь медленно киваю, хмурю брови, вслушиваясь в другую беседу. Я сейчас ненавижу Лоренса за то, о чем он говорит, но и оторваться тоже не в силах.

Онор хрустит кочерыжкой сельдерея и задает очередной вопрос:

– А что Дэниел Дэй-Льюис? Он действительно был хорош в той роли?

– Скажите, Фрэнсис, вы вполне довольны своим нынешним положением? – обращается ко мне Сельма.