Элита. Незаконченное дело

Вот что такое настоящая жизнь. Хорошо, что я это поняла. Когда тебе приказывает кто-то менее умный, чем ты, и менее социально подкованный, и его удовольствие возрастает в зависимости от того, насколько сложны эти задачи. Отлично. Научилась. Но я думаю, что это может измениться, не для меня, а для следующих Паул, которые придут сюда. Потому что правда в том, что я почти играла на работе. Если бы Даниэла была добра ко мне, я была бы более спокойна, когда дело касалось работы… Хотя, может быть, я пытаюсь оправдать себя тем, что сдалась раньше времени. Я могла бы работать год вместо нескольких месяцев. Но, с другой стороны, я не знаю, чему меня научит замена графинов с водой, заправка кофеварки или такая важная задача, как выбрасывание мусорного ведра. Знаю, что если бы моя жизнь была вымышленной историей, то автор сделал бы ее еще более сложной для меня, снабдив злобными попутчиками. Или сделал Даниэлу не просто черствой, как мисс Роттермайер, а как девушку из «Хайди». Помните? Я верю… Но реальность такова, что чужая язвительность имеет то значение, которое мы ей придаем. Однажды я попыталась сесть рядом с ней за чашкой кофе, чтобы посмотреть, сможем ли мы сблизиться, а она встала и ушла… Возможно, в тот момент, если бы она открылась мне и показала, что под ее маской ее холодности скрывается более милый человек, я бы посмотрела на нее другими глазами. Не нужно многого, чтобы улыбаться и быть милым, я не хочу быть мисс Идеал, но наши действия и то, как мы относимся к другим, имеют много общего с… я имею в виду, они делают нас людьми, не так ли?

Так Паула оставила свою работу.

Ей не пришлось брать коробку со своими вещами, ведь она пробыла там всего несколько месяцев и ничего не взяла с собой, даже фотографии или антистрессовую куклу. У нее даже не было своего места, чтобы оставить их. Она шла на каблуках по коридору, понимая, что пересекает его в последний раз. Вошла в лифт, и чья-то рука остановила двери. Конечно, это был Бруно, с его чудесной улыбкой и нежным лицом негодяя. Это был несколько отрывистый разговор. Паула ясно дала понять, что не хочет иметь ничего общего с парнями, и выбросила полуромантическую записку в мусорное ведро. Она не очень старалась скрыть это, и хотя общественные туалеты дарили им возможность узнать друг друга лучше, они были ужасны, когда дело доходило до того, чтобы показать ему свой жест привязанности в мусорном ведре, полном мокрой туалетной бумаги. Он не потребовал объяснений. Это был милый жест и все. Но ей было стыдно за то, что она сделала. Однако она не считала, что, выбросив записку, оскорбляет Бруно. Только делает шаг навстречу себе, конечно.

– Я не думала, что ты это увидишь, извини. Я очень ждала этого и…

– Все равно, – оборвал он ее.

Паула пыталась убедить его в искренности своих слов, поскольку буквально чувствовала себя дерьмово. Она выбрала то, чего никогда бы не сделала, если бы не паниковала, что выглядит как полная дура.

– Пойдем выпьем кофе.

Он согласился.