Елизавета I Австрийская

Тем временем Елизавета, состояние здоровья которой вновь значительно ухудшилось, вызвала в Офен домашнего врача своих родителей придворного советника Фишера. Франц Иосиф обрадован этим, он чувствует себя спокойнее, когда доктор Фишер находится рядом с его супругой. «Я очень переживаю за тебя, — пишет он Елизавете[187]

, — и надеюсь только на то, что в случае длительного перемирия или заключения договора о мире, ты сможешь отправиться на отдых в горы… При любом исходе переговоров нам придется уйти из Германского союза, что само по себе не так уж плохо, особенно если учесть печальный опыт общения с нашими так называемыми союзниками».

Елизавета продолжает регулярно писать своему мужу, но и Франц Иосиф не уступает ей в этом. Он радуется каждому письму от Елизаветы, испытывает чувство глубочайшего стыда, если однажды, как например 24 июля, не успевает ответить своей супруге, и потом униженно просит у императрицы извинения. В той же мере, в какой он озабочен самочувствием своей жены, Елизавета беспокоится о здоровье своего мужа. Следует признать, что, несмотря на все испытания, выпавшие на его долю и на долю его родины, император не может пожаловаться на свое здоровье. «Я сам часто недоумеваю, — признается он в очередном письме к жене, — по поводу того, как мне удается сохранять спокойствие и хорошее самочувствие при всех тех страданиях и бедах, которые свалились на всех нас»[188]

.

Вплоть до последнего дня император не решался посоветовать Елизавете и детям покинуть Офен. Но вот 26 июля происходит подписание предварительного соглашения о мире. Отныне противник больше не угрожает Вене, и Францу Иосифу сразу приходит в голову мысль немедленно повидать свою супругу. «Хочу попросить тебя об одном одолжении, — говорится в его письме от 28 июля[189]

. — Ты не могла бы навестить меня в ближайшие дни? Я был бы бесконечно счастлив видеть тебя. Сам я при всем желании не могу уехать из Вены… но я так скучаю по тебе… Думаю, что и ты была бы не прочь повидаться со мной в эти невеселые времена. Детей ты могла бы пока оставить в Офене… Пруссаки полностью уходят из Австрии и Венгрии. Согласно предварительному соглашению о мире, сохраняется целостность Австрии и Саксонии, мы выходим из Германского союза и платим двадцать миллионов талеров в качестве контрибуции. Мне неизвестно, что Пруссия собирается делать с другими германскими государствами, чем она собирается там поживиться, да это в общем-то нас и не касается… Рад за тебя, что ты снова можешь ездить верхом, это должно пойти тебе на пользу».

Тем временем граф Андраши, не заставший Деака в Вене, приезжает к нему в имение и заручается его поддержкой по наиболее важным вопросам будущего политического и государственного устройства Венгрии. После этого граф немедленно возвращается в Будапешт, вновь является к императрице и сообщает ей, что Франц Иосиф все еще колеблется и что всему виной позиция австрийского премьер-министра Белькреди, который не согласен идти ни на какие уступки. После разговора с Елизаветой он тут же снова направляется в Вену, где 29 июля император устраивает ему гораздо более дружественную аудиенцию. Андраши докладывает ему о результатах переговоров с Деаком, в ходе которых фактически уже были намечены основные принципы последующего урегулирования отношений. Однако, несмотря на неоднократные заверения в адрес императора в том, что новое правительство Венгрии смогло бы обеспечить верность и преданность венгерской нации императорской короне и интересам всей империи, граф так и не смог ничего добиться. Франц Иосиф полагает, что все это надо еще хорошенько взвесить и продумать.

Елизавета считает, что настал момент для того, чтобы, следуя совету Андраши, лично повлиять на супруга. В свою очередь, Франц Иосиф также желает срочно переговорить с Елизаветой, поэтому императрица принимает решение 30 июля выехать в Вену. Едва приехав в Шенбрунн, она отправляет Андраши записку, в которой просит его зайти к ней на следующий день. Находясь под впечатлением очередного приглашения императрицы, граф делает в своем дневнике следующую запись[190]: «Можно не сомневаться в том, что в случае успеха Венгрия будет обязана своему «очаровательному провидению» даже больше, чем она предполагает». Как раз в это время Елизавета в очередной раз пытается уговорить супруга пойти на уступки венграм. Император возражает ей, напоминает о том, что как монарх он обязан заботиться об интересах всех народов, населяющих империю, и, в частности, приводит аргумент Белькреди, предлагающего подумать о том, как отреагирует, к примеру, Богемия, больше других пострадавшая в ходе последней войны, на чрезмерные уступки Венгрии. Однако императрица продолжает стоять на своем.

Спор продолжается, ни один из супругов не хочет уступать другому. Елизавета уже начинает сердиться на своего мужа, а тот уже устал возражать ей и тоже начинает нервничать, хотя поначалу он был очень рад встрече с женой после такой долгой разлуки, за время которой к тому же произошло так много трагических событий.