Елизавета I Австрийская

Елизавета старательно избегает встреч с представителями местной знати, с дипломатическим корпусом, а также любых других приемов под предлогом соблюдения строжайшего инкогнито. Вместо этого она в сопровождении барона Висконти, исполняющего обязанности гида, тщательно осматривает достопримечательности Рима. 24 декабря, в день рождения Елизаветы и празднования Рождества Христова, в семье короля Неаполя происходит долгожданное событие: королева Мария производит на свет дочку. Елизавета проявляет трогательную заботу о своей сестре, не отходит от нее ни днем ни ночью. При этом ей в легкой одежде приходится довольно много времени проводить в больших и плохо отапливаемых комнатах дворца, в результате чего у нее начинается кашель, который она пытается вылечить молоком ослицы. Через несколько дней, когда от кашля не осталось и следа, императрица получает от римской знати приглашение принять участие в большой охоте, организуемой в окрестностях Рима. Сопровождающие Елизавету итальянские князья Дориа, Одескальчи, Пиано, а также другие представители не менее знатных родов восхищаются императрицей как очаровательной женщиной и очень искусной наездницей. В свою очередь, Елизавета также очень довольна этим выездом на охоту, хотя и считает, что условия для верховой езды здесь хуже, чем в Австрии.

К концу пребывания Елизаветы в Италии выясняется, что все опасения Франца Иосифа, связанные с неспокойной обстановкой в итальянских провинциях империи, оказались необоснованными, все обошлось без происшествий. Из Рима императрица направляется сразу в Офен, что становится еще одним поводом для недовольства при венском дворе. Незадолго до этого здесь уже были возмущены решением Елизаветы увеличить жалование Иды Ференцы с одной тысячи восьмисот до трех тысяч гульденов и дополнительно выплачивать ей деньги на пользование экипажем. Дело прежде всего в том, что придворные видят в ней орудие воздействия на императрицу со стороны графа Андраши. Ее дочь Валерия уже получает такое воспитание, под влиянием которого она постепенно становится похожа на маленькую «венгерскую принцессу». Елизавета замечает, что в свои два годика это крохотное существо говорит по-венгерски лучше, чем по-немецки[278]

, и почти все понимает.

В июне императрица возвращается в Ишль. Здесь она ведет спокойный деревенский образ жизни, изредка нарушаемый такими безобидными развлечениями, как представление с участием дрессированных собак и лошадей и т. п. Неожиданно приходит известие о резком обострении отношений между Пруссией и Францией, из-за чего Францу Иосифу приходится отложить свою поездку в Ишль. «Только бы не было новой войны, — пишет супругу встревоженная императрица, — это стало бы большим несчастьем для всех нас». Однако Франц Иосиф объясняет супруге, что на самом деле все обстоит не так плохо, как ей кажется. По его мнению, было бы хорошо, если бы Франция проучила высокомерных пруссаков. Император также считает, что сейчас настал самый благоприятный момент для этого. В конце концов ему удается переубедить Елизавету, которая вслед за венским двором, с 1866 года враждебно настроенным по отношению к Пруссии, лелеет надежду на победу французов в начинающейся войне. Правда, теперь ей приходится отказаться от поездки к родным в Баварию — в сложившейся обстановке об этом не может быть и речи. Но и оставаться в Ишле она не хочет ни под каким видом, потому что в этом случае ей пришлось бы провести все лето в обществе свекрови, что для нее совершенно неприемлемо[279]. К тому же в это неспокойное время она не хотела бы находиться вдали от железных дорог, а значит и от всех приятных и неприятных новостей. Поэтому она останавливает свой выбор на местечке Нойберг, расположенном в пяти часах езды от местонахождения императора. Так же, как и ее мать, Елизавета озабочена судьбой своих братьев Людвига и Карла Теодора, отправившихся на войну, и невольно ломает голову над тем, не стали ли ее братья убежденными сторонниками Пруссии. Сообщение о битве при Саарбрюккене истолковывается Францем Иосифом как большая победа Наполеона, и он спешит поделиться радостью с супругой. Получив телеграмму от мужа, Елизавета с удовлетворением отмечает: «Похоже, что французы, по крайней мере, удачно начали эту войну. Кстати, эта битва действительно так важна для исхода войны? Хотелось бы знать, что думают об этом сами пруссаки»[280]. В течение нескольких следующих дней император продолжает получать и передавать супруге сообщения, свидетельствующие об успехах французов, и в нем крепнет надежда на то, что Франция выстоит в войне с Пруссией.