Елизавета Петровна

Парадокс, но мятеж башкирской Ногайской «дороги» прежде всего аукнулся Русской православной церкви. Елизавета Петровна ответила на диверсию Батырши уменьшением дискриминации мусульман. 3 сентября 1755 года она приостановила действие закона об отселении некрещеных татар от крещеных, а 26 сентября добавила: «…с иноверцов, кои по ныне некрещены, за новокрещенных доимочных и нового нарядов рекрут не взыскивать, також и подушной за тех новокрещен по нынешней 1755 год доимки со всех же некрещеных иноверцов не взыскивать же и из доимки выключить, дабы оные от того взыскания во изнеможение притти не могли»^{92}

. Основной костяк иноверцев, обложенных податями, составляли как раз магометане. Правда, этот указ больше задевал интересы Сената, чем Синода. А в Сенате командовал Петр Иванович Шувалов.

Великий прожектер XVIII столетия, фактический глава правительства дочери Петра, первый вельможа империи, властный, тщеславный, корыстный — вот как выглядит в глазах потомков Петр Шувалов, блеском посмертной славы затмивший память о старшем брате Александре. Смущает одно: если Петр Иванович и впрямь был таким замечательным государственным мужем, то почему Елизавета Петровна не ему поручила свою безопасность и не его первым произвела в генерал-адъютанты?

Процитируем пруссака Акселя Мардефельда: «Генерал-поручик граф Шувалов некоторым доверием пользуется благодаря жене и, хоть и трусоват, часто против канцлера выступает. Брюзжит постоянно, не имея на то резонов». Характеристика примечательна тем, что автор — старожил Санкт-Петербурга — еще не в курсе грядущих событий и описывает человека по впечатлениям, самое позднее, первой половины 1746 года, перед своим отъездом из России. И портрет вырисовывается несолидный — подкаблучника, вечно чем-то недовольного. Действительно, настоящий лидер в семье Шуваловых — жена Мавра Егоровна, «наперсница государыни», «хитрейшая из всех», ненавидящая канцлера Бестужева. Муж ее побаивался и главу Иностранной коллегии осуждал поневоле. Зависимость от супруги была Шувалову-младшему не по нутру, и в раздражении он мог выкинуть какой-нибудь фортель. Так, осенью 1742 года при дворе разразился громкий скандал: Мавра Егоровна заподозрила мужа в адюльтере с камер-фрейлиной Варварой Алексеевной Черкасской, и тот не стал ее «разочаровывать».

В отличие от непутевого, зато любознательного младшего брата старший был немногословен, организован и надежен. Взявшись за дело, никогда не подводил, а потому служил шталмейстером — заведующим всем конным хозяйством Елизаветы Петровны еще в бытность ее цесаревной, а после переворота — телохранителем, став преемником А. И. Ушакова на посту шефа Тайной канцелярии. И привилегию прямого доступа к государыне в должности генерал-адъютанта Александр Шувалов получил раньше брата — 9 июня 1746 года. Не по его ли настоянию Шувалов-младший женился на фрейлине Шепелевой в двадцать с небольшим лет — чтобы было кому за ним присматривать?..

Двадцать седьмого июля 1744 года Елизавета Петровна отправилась из Москвы в Киев. На ночь остановилась в Коломенском. Там и пожаловала А. И. Румянцева, А. Б. Бутурлина и П. И. Шувалова в члены Сената. Два с половиной года она примеривалась, на каком поприще женатый «философ» принесет больше пользы. Посчитала, что в Сенате, и не ошиблась. Рано или поздно обе черты графского характера — склонность к брюзжанию и любознательность — проявились бы, произведя нужный эффект: коллеги, поднаторевшие в заседаниях, не потерпели бы высказываемого Шуваловым недовольства и тем спровоцировали бы его на нестандартные идеи, способные освежить дискуссии. Так и случилось.

Около года Петр Иванович вживался в коллектив. С конца 1745-го сенатские протоколы начали фиксировать активность Шувалова в предложении чего-то неординарного — к примеру, досрочной, до окончания переписи населения, раскладки податей среди тех, кто уже был переписан, или уравнения цен на соль и вино, увеличивающего в доходах бюджета долю косвенных налогов. Тогда от многого отмахнулись, не веря в продуктивность непривычных способов. Однако рост расходов в преддверии войны на несколько фронтов — с Турцией, Францией и Швецией — вынудил реанимировать проекты, сулившие существенное пополнение казны. В 1747 году они уже обсуждались всерьез, и на их основе в декабре 1749-го — феврале 1750 года стартовал процесс сокращения прямого налогообложения посредством расширения косвенного. В итоге правительство с 1751 года брало с каждой души подушных денег на три копейки меньше, а в декабре 1752-го простило податным сословиям недоимки за 23 года (1724–1747).