Елизавета Петровна

Так что же — повезло? Или Елизавета Петровна расшифровала подлинную причину устроенного Дмитрием Васильевичем скандала? Ведь секретарь, по существу, сыграл ва-банк, предвидя скорое отстранение Бестужева от реального руководства внешней политикой России. Преемник Бестужева М. И. Воронцов Волкову нисколько не симпатизировал и постарался бы задвинуть в коллегии на малозначительную должность или откомандировать в какое-либо посольство. Поэтому секретарь канцлера и попробовал неординарным поступком обратить на себя высочайшее внимание, а значит, за время работы досконально изучил характер государыни, знал, что та пожелает докопаться до истины, после чего по достоинству оценит сообразительность молодого клерка. Это в результате и произошло.

По мельчайшим деталям, в том числе наблюдениям за карьерой И. И. Шувалова, Волков спрогнозировал неизбежность смены правящей партии — «английской» на «французскую», а вместе с тем и лидеров (Бестужева на тандем Шувалова — Воронцова) за полтора года до события и почти за год до визита в Санкт-Петербург шевалье Дукласа с предложением версальского двора о возобновлении дипломатических отношений. Ну разве можно было разбрасываться такими кадрами? К тому же с хорошим чувством юмора. Не кто иной, как Волков, посмеялся над еще одним брюзгой — историком Михаилом Щербатовым, шепнул князю по секрету: мол, дочь Петра понятия не имеет, «что Великобритания есть остров». А Михаил Михайлович поверил и потомкам рассказал…^{95}

Глава четырнадцатая

КАДРЫ: ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА

О Павле Кондоиди, лейб-медике Елизаветы Петровны и директоре Медицинской канцелярии, нечасто пишут в трудах, посвященных «веселой царице», а в уважительном ключе и вовсе редко. В научно-популярной литературе доктор предстает заурядным придворным льстецом и искателем царской благосклонности; в специальной, по истории медицины, он выглядит по-другому, но кто ж ее читает… Между тем участковые или домашние врачи, роддома, инфекционные отделения, мединституты, медицинские библиотеки зарождались в России в ту легендарную эпоху развлечений и балов благодаря энергичным усилиям обрусевшего грека, выпускника Лейденского университета, снискавшего признательность фельдмаршала Миниха за наведение санитарного порядка в армии, воевавшей против турок и татар.

После воцарения Елизаветы Петровны военный доктор стал первым помощником Иоганна Лестока, помощником неудобным, с собственным взглядом на медицинские проблемы. В течение 1742 года, пока двор обретался в Москве, Павел Захарович отвечал за здравоохранение Северной столицы. Не прошло и полугода после возвращения императрицы, а вместе с ней и главного придворного медика, как Кондоиди (видно, крепко поспоривший с патроном) вернулся к прежнему месту службы — в расквартированные на Украине войска. Через полтора года Лесток оттаял и позвал строптивца обратно. С весны 1745 года по осень 1747-го на Кондоиди помимо врачебной практики лежало всё хозяйство Медицинской канцелярии. Подчас управлял медициной страны не Лесток, увлеченный большой политикой, а его заместитель.

Разумеется, в какой-то момент усидчивый доктор попал в поле зрения императрицы. 13 октября 1747 года высочайшее мнение о нем определилось: Кондоиди стал третьим придворным врачом после Лестока и Каау-Бургава. 13 ноября 1748 года заигравшийся в политику первый лейб-медик угодил под арест, чуть позже — в ссылку, благодаря чему 6 декабря Кондоиди поднялся на ступеньку выше. Наконец, 9 октября 1753 года, через два дня после смерти Бургава, Кондоиди официально возглавил Медицинскую канцелярию. 17 октября новый директор удостоился аудиенции императрицы. Похоже, на ней Павел Захарович изложил Елизавете Петровне свою концепцию реформы здравоохранения и получил августейшее одобрение. Отметим еще один штрих в управленческом стиле Елизаветы Петровны: она не опутывала министра мелочной опекой, если не сомневалась в том, что он ясно и четко представляет, чего и как намерен добиться. Реформы Кондоиди — яркий тому пример.

Интересно, что в 1753 году государыня не поручила Павлу Захаровичу, как Лестоку и Бургаву, две должности, ограничившись одной — главы ведомства. Первым лейб-медиком грек стал только 8 марта 1754-го. Верно, в Кондоиди Елизавета ценила именно административный талант, не считая его лучшим доктором, в отличие от предшественников, которые были в первую очередь личными врачами императрицы и лишь во вторую — министрами. Судя по всему, за шесть лет общения с Кондоиди Елизавета ознакомилась в общих чертах с его планами переустройства всей медицинской системы империи и они ей понравились, оттого государыня нарушила традицию совмещения двух важных медицинских постов.