Елизавета Петровна

Процитируем Карла Вильгельма Финкенштейна, высказавшего свое впечатление во второй половине 1748 года: «Шувалов, нынче первому министру помогающий как в делах сенатских, так и в интригах придворных… всеми качествами русского царедворца обладает — податлив, хитер и лжив без меры». За два года трусоватый брюзга преобразился в правую руку канцлера Бестужева. О покровительстве жены — ни слова, хотя та по-прежнему отъявленная интриганка и «у императрицы числится в любимицах». Вот что значит найти человеку правильное применение. Дальше страсть Петра Ивановича ко всему новому привела к упразднению в декабре 1753 года внутренних таможен и семнадцати таможенных сборов при повышении внешнеторговой пошлины до 13 копеек с рубля, созданию летом 1754-го дворянского и купеческого банков, кодификации законодательства в комиссии по составлению нового Уложения, проведению в масштабах страны межевания земель, оснащению русской артиллерии «единорогами», «близнятами» и секретными гаубицами^{93}

.

Между прочим, инициативу банковской реформы Шувалову приписывают напрасно. Первой о ней заговорила Елизавета Петровна на одном из заседаний Сената, а 1 мая 1753 года при встрече с Петром Ивановичем «всемилостивейше повелеть соизволила Сенату, [как] для уменшения во всем государстве процентных денег учредить государственной банк ис казенной суммы для дворянства со осторожностию тою, дабы оные надежны к возвращению быть могли, иметь разсуждение, всемилостивейше упоминая, что в высочайшее присудствие в Сенате о том разсуждать изволила, и сочиня подать всеподданнейший доклад». Министр просто развил августейшую идею, присовокупив к дворянскому банку коммерческий. Из текста распоряжения видно, зачем 13 мая 1754 года учредили эти заведения: не для модернизации отечественной промышленности, а всего лишь ради обуздания алчности ростовщиков, поднявших к тому времени ставки по ссудам до 20 процентов. Государственные шесть процентов поневоле побуждали частных кредиторов подстраиваться под официальную цифру, чтобы не растерять клиентов. Если учесть данное обстоятельство, то нарекания историков в адрес банков образца 1754 года уже не кажутся вполне обоснованными^{94}

.

Стоит заметить, что Шувалов — не единственный предприимчивый реформатор, выпестованный Елизаветой Петровной. Манифестами февраля 1762 года о ликвидации Тайной канцелярии, вольности дворянства и секуляризации церковных земель Россия обязана Дмитрию Васильевичу Волкову. А как он выбился наверх? Инсценировав собственное исчезновение. Сын секретаря Московской губернской канцелярии и Главного комиссариата Василия Борисовича Волкова записался в службу в июне 1742 года студентом при Коллегии иностранных дел, в 1745-м дорос там до юнкера, в 1747-м — до переводчика. 26 октября 1749 года канцлер выхлопотал ему у государыни ранг коллежского секретаря. Толковый и расторопный двадцатилетний парень приглянулся Бестужеву, тот сделал его личным секретарем. И всё вроде бы шло хорошо, как вдруг 3 декабря 1754 года обнаружилось, что чиновник двумя днями ранее сбежал неведомо куда.

Чего только не передумали за три дня, в течение которых выясняли, что с ним случилось. Чуть в шпионы не определили. Истина вызвала всеобщее недоумение. Волков спрятался в можайской деревне, боясь наказания за карточные долги, растрату двухсот казенных червонцев и какие-то канцелярские промахи. Как чиновник надеялся затворничеством в деревне уберечься от кары? Сам он вразумительного ответа не дал даже в покаянном письме на высочайшее имя, сочиненном по возвращении в Санкт-Петербург 18 декабря. Ссылался на безденежье, нищету семьи, стремление в бродяжничестве найти спасение от позора…

Какая участь ожидала секретаря при Петре I или Екатерине И? Император загнал бы штрафника куда-нибудь за Урал, а императрица выгнала бы дурака из знатного учреждения. Дочь Петра по обыкновению «учудила» — 1 января 1755 года «всемилостивейше отпустя ему сию отлучку, указала, чтоб он паки в прежнем его чине был и прежнюю должность отправлял». Пожалела? Но почему тогда в октябре 1756 года доверила «беглецу» заведовать канцелярией Высочайшей конференции и повысила до конференц-секретаря в ранге подполковника? Как мы знаем, Волков не подвел благодетельницу, управлял секретариатом высшего совещательного органа на редкость искусно, а при Петре III и вовсе возглавил правительство.