Элизиум, или В стране Потерянных Снов

Драко уловил легкий запах вина в его дыхании.

Грей, не снимая перчатки, вдруг бесцеремонно схватил его подбородок, повернул лицо к свету.

— Хорошо. Твое лицо почти в идеальном состоянии. Это… очень хорошо.

— Я выздоровел, — с надеждой пролепетал Драко.

— Наверное, — протянул Грей, занятый какой-то своей мыслью. — Наверное, да. Как ноги?

— Отлично. Я могу ходить, и ранки зажили…

— Гм? Хорошо, что сказал. Напомни мне потом.

— Когда?

— Ну… скажем, когда я закончу.

— Я сделаю все, что нужно… что скажете… что прикажете…

Годрик растянул в ухмылке губы, но глаза его стали серьезными.

— Честно? Моя воля — я бы все-таки поработал над твоим лицом.

— Я в порядке, — уверил его Драко.

— Ну, не на мой вкус. Лично мне бы понравилось, — толстый палец, затянутый в кожу, скользнул под верхнюю губу Драко и провел по десне, — вынуть твои зубы. Один за одним. Вытащить их, знаешь, эдак медленно, как занозу тянут. Потом? Я бы поработал с глазами. Вообще-то глаза — штука мало того, что скользкая, еще и жесткая. Да, да! Одному ублюдку я зашивал веки, задел яблоко — и игла чуть не сломалась. Шла прямо со скрипом. «Выткнуть глаз» — прямо поэзия. А попробуй-ка на деле.

Странно, но чем больше Грей говорил, чем тошнотворнее были признания — тем слащавее и нежнее звучал его голос. От сочетания приторного сюсюканья и зловещих описаний у Драко случилось нечто вроде короткого приступа — он задрожал и секунду всерьез опасался, что обмочится.

— Ну ладно, ладно, что ты. Я шучу. Не про глазные яблоки — в этом деле я мастер и о своей работе шуточек не потерплю. Шучу насчет твоего лица. Король приказал оставить его безупречным. Таким, словно ты счастлив принять наказание. И, вообще-то, он прав, паршивец мелкий. Твое лицо должно быть красивым, оно должно вдохновлять, не только запугивать. На дураков можно действовать страхом, на умных — красотой. А на тех, кто посередке, лучше действовать тем и другим. В сочетании. Конечно, важно сочетание. Так сказать, баланс…

Годрик его не бил. И, возможно, поэтому, а может, потому, что был слишком ошеломлен и слишком цеплялся за шизофреническую, раскалывающую личность, надежду (все это ошибка, какая-то ошибка, Король не позволит такому случиться, милость Сомнии велика — и прочее в том же роде), Драко затруднился определить то, что случилось потом.

Насилие? Да, наверное. Нет, это ошибка. Это невозможно.

Мысли его и ощущения кружились по короткому кругу: боль — ослепляющая надежда — унижение — боль.

Все было насухо, наскоро, очень стыдно и очень быстро — Годрик кончил на губы Драко, раскрытые в тихом вопле — и при этом ругался, на чем свет стоит. По преимуществу он проклинал приказы Короля и костерил Драко, который так мало сопротивлялся и так плохо просил.

Драко решил, что у Годрика какая-то проблема на этот счет — пунктик или что еще — что его раздражает невредимость жертвы.

Или возраст. Или то и другое.

— Блядь. Старая блядь, — Грей не выдержал и пнул его в бедро.

Драко упал на бок и заскулил.

— Ты ни хрена не заводишь, мудила. Ты… блядь, все равно что в подушку дрочить.

Грей стряхнул последние капли негустой, странно-прозрачной, как мокрота, спермы, запихнул член в брюки и одернул рубашку.

— Я бы предпочел твоего сынишку, урод. Ты знаешь… ох… что бы я с ним сделал. Ты знаешь, как нам было бы хорошо?

Драко всхлипнул и вытер щеку ладонью.

— А мне приходится пользоваться твоей раздолбанной грязной дырой. Шлюха ебаная…

Грей отвесил Драко крепкий пинок.

— Подбери сопли. Иди на кровать. Срань господня, кого приходится трахать? Мне, первому палачу королевства?! Да уж сразу бы дали овцу или курицу…

Палач застегнул пальто, похрустел пальцами, повертел головой, словно у него затекла шея.

— Ладно, — хмуро проворчал он, — давай к делу, что ли. Чего там с твоими ногами?

Драко мягко, приглушенно хныкнул. Его задница болела, кажется, даже кровоточила немного.

И ему хотелось, чтобы Годрик ушел — оставил его в покое, наедине со всякими целительными мыслями, с тайными расчетами и предположениями, с Поттером, который улыбается так открыто, легко — и, разумеется, который не отплыл за море, в далекую страну вечного Заката, а остался тут, с ним. Рядом. В этой маленькой темной комнате.

Не дождавшись ответа, Грей вздохнул и, зевая, побрел к решетке. Он долго возился с замком, затем что-то лязгнуло, шаги его стали тише — и пропали.

Драко подтянул ноги к груди, осторожно ощупал себя. Он поднес пальцы к лицу и увидел, что они темны от крови.

Тогда он лег, вытянулся на животе, развел ноги и осторожно распрямил колени. Мускулы на животе у него болели, в горле было горячо. Он повернул голову набок и смотрел, как свечи дрожат от легкого дыхания сквозняка.

Вновь раздались шаги, но Драко не повернулся. Он слышал, как возятся с замком и раздраженно распахивают решетку, слышал шумное, недовольное пыхтение Грея.

— Король приказал держать в порядке твое лицо. Это я могу. Он ничего не сказал про ноги.

Драко еще осмысливал загадочную фразу, но боль, пронзившая правое колено, была такой неожиданной, взорвавшей весь мир вокруг, что он даже не закричал — захлебнулся криком.