Элвуд Роклан. Возвращение домой

Резко осадив Шустрого у своей калитки, Роклан одним махом очутился на земле, неосознанно обнажая клинки, хотя логика и подсказывала, что в любом случае, драться здесь будет не с кем. Буквально влетев во двор, воин тут же чуть не споткнулся о неподвижное мохнатое тело. Вэл лежал в тёмной луже собственной крови, не подавая ни малейших признаков жизни. В низу живота у Элвуда моментально образовалась щемящая пустота, сбывались его худшие опасения. Быстро добежав до крыльца, он одним прыжком преодолел все ступени и распахнул дверь.

Дом встретил его мрачной тишиной. Внутри было совсем темно, лунный свет проникающий через окна комнат, почти не попадал в коридор. Нащупав переносной фонарь, который специально держали в прихожей, на случай позднего возвращения, Эл поспешно отодвинув заслонку, запалил фитиль. В отблесках живо заплясавшего огонька, воин сразу различил на полу напротив входа в гостиную контур человеческого тела. Медленно, ноги словно сами по себе не хотели идти в ту сторону, он приблизился, стараясь не наступить в кровавый след тянущийся по середине прохода.

Ринк лежал лицом вниз. Одна его нога была подогнута, а руки вытянуты, словно он до самого конца, отчаянно пытался куда-то добраться. Судя по неровной широкой тёмной полосе, тянувшейся за ним почти от самого порога, старик долго, с непередаваемым упорством полз на последнем издыхании. Подойдя к проёму в комнату, Роклан увидел цель его предсмертных усилий. Тело Сонии, с торчащим из груди арбалетным болтом, находилось в самом начале гостиной. Пожилой управляющий не дотянулся до руки своей любимой всего ничего, один короткий шажок. На лице женщины, когда оно попало в круг света, отбрасываемого фонарём, Элвуд не увидел, казалось самого вероятного, при таких обстоятельствах, выражения ужаса или страха. Глаза прикрыты, на губах — удивлённо-обиженная улыбка. Повинуясь какому-то непреодолимому внутреннему порыву, Роклан поставил светильник на пол, нагнулся и подхватив труп Ринка, бережно уложил его рядом с Сонией и, соединил их руки, исполнив тем самым последние желания старинного друга. Затем, отойдя на несколько шагов, опустился на корточки, прислонившись спиной к стене.

За последние двенадцать лет ему не раз приходилось терять боевых товарищей, некоторых из которых без натяжки можно было назвать друзьями. Сначала война, затем служба в мобильном отряде, бойцы которого большую часть времени проводили в боевых походах, карательных экспедициях, засадах и разведывательных рейдах. При такой жизни, смерть добрых приятелей и сослуживцев становилась чем-то вроде роковой неизбежности, к которой невозможно привыкнуть, но надо научиться переносить с изрядной долей фатализма и философии. Опоясываясь мечом, воин должен быть готов, что кто-то из противников может оказаться более умел, быстр или просто удачливее. Фортуна на поле боя, дама в двойне капризная.

Так же Роклану не однократно доводилось видеть человеческие селенья после набегов степняков или горцев. Сожженные дома, изувеченные трупы мужчин, женщин и детей. Особенно жуткие зрелища представали после нападений орков. Считая людей расой низшего сорта, клыкастые казалось соревновались друг с другом в извращённых издевательствах над несчастными пленниками, а фантазия в этом деле у них была поистине безграничной. За долгие годы, душа воина обросла чем-то вроде прочного кокона, помогавшему держать эмоции в узде при виде подобных картин.

Но сейчас, здесь было совсем другое дело. Человек, друживший ещё с дедом, принимавший немалое участие в воспитании отца и его самого, с детских лет относившийся к Элвуду с неизменной теплотой и пониманием, лежал мёртвый на полу, с исколотым и изрезанным телом. Только-только, уже в довольно преклонном возрасте, обретя настоящую любовь, он даже не успел как следует насладиться вполне заслуженным человеческим счастьем. И что ещё хуже — женщина, сумевшая завладеть сердцем убеждённого холостяка, умерла на его глазах, от арбалетного болта, попавшего в грудь. Она, со своей доброй, по-настоящему светлой и жизнерадостной натурой, ни в коем случае не должна была покидать этот мир таким образом, от рук наёмных убийц, небрежно и безжалостно, а главное, совершенно бессмысленно, оборвавших её жизнь. Никакой кокон не мог защитить сердце и душу Роклана от пронизывающей боли утраты тех, кого он в мыслях, понемногу уже привык называть своей семьёй.