Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы

Глазами окон друг на друга мрачно глядя,Покоясь тенями огромными на гладиПрямых каналов, меж разводов нефтяных,Вдоль набережных, в сумерках ночных,Близ города, в предместном захолустье,Где плачет нищета, истерзанная грустью, —Стоят заводы, грохоча.Надгробия из кирпича,Прямоугольные гранитные громады,И длинные — на много льё — ограды,И трубы, что, змеистый дым струя,Вонзили в небо, словно шилья,Громоотводов острия,Сараи, полные туманом ядовитым,И грязные дворы, где полуголый людСвершает — в отблесках огня — свой труд,И чад, и копоть, и кипящий битум,И уголь, и над всем — угроза смерти злой,И души и тела, глубоко под землейИзведавшие ад мучений беспощадных,И фонари в шеренгах безотрадныхВдоль стоков смрадных.

Не отрывая друг от друга черных глаз,Там, где струятся смоляные воды,Грохочут день и ночь заводы,Не умолкая ни на час.О ржавые промозглые кварталы!И женщины в рванье, печальны и усталы,И скверы, что изъел жестокий кариоз,Где пробиваются сквозь щебень стебли роз,Иссохнувших в мечтах о влаге рос.Везде, на перекрестках улиц, — бары,И медь, и зеркала, сверкающие яро,И поставцы, что чернотой — как смоль,И запечатанный в бутылках алкоголь,Бросающий свой блеск на тротуары,И кружки — пирамидами корон —На стойке, изукрашенной, как трон,И толпы посетителей безмолвных,Глотающих не торопясьЯнтарный эль и виски — как топаз.Близ города, в предместном захолустье,Где плачет нищета, истерзанная грустью,Где сонмы бед, одна другой лютей,И ненависть, между собою

Разъединившая людей,И кражи среди тех, кто обойден судьбою, —Дни, ночи напролетУдарами глухими круглый годЗаводы сотрясают неба своды.Под кровлями, что искрятся, светлы,Вращает пленный пар машинные валы,Захваты разевают пасть, как рыбы,И молот, с высоты обрушившись, в листыРасплющивает золотые глыбы,И брызжется в углу литье — оноРукою властной будет смирено.А вот станки с проворными рукамиИз нитей трепетных и тонких — челноками —Под мерное жужжание и гудСукно неутомимо ткут.В огромных залах многолюдныхБезостановочно, в усильях обоюдныхСоединив со шкивом шкив, бегут ремни,И крутятся большие шестерни,Как крылья мельниц безрассудныхПод натиском ветров.

Из огороженных дворов,Сквозь запотевшие подвальные оконца,Едва сочится свет полуденного солнцаНа труд рабочих, что без словОтлаживают ход часов,В чьем шумном тиканье и бое —Безумство, порожденное алчбою,Горячечный нелепый бред,Сжирающие с яростью слепоюЛюдскую речь — теперь на ней запрет.Ночная тьма — тревожна и угрюма.И все растет, растет стена из шума.Но вот внезапно рушится она —И поглощает все обломкиРазлившаяся тишина.И снова — гневный клич, пронзительный и громкий,И, оглушительно резка,Трель отдаленного свисткаВдоль фонарей, что в копоти и дымеСтоят кустами золотыми.Весь город, тонущий в пыли,Кольцом певучие строенья оплели.Мосты, и маяки, и пристани, и доки,

Вокзалы — в вечной суматохе,Заводы, тягостно мрачны,Литейни, кузницы и адские чаны,Что нефтью и смолой начинены,Откуда иногда в небесные просторыВзмывают огненные своры.По берегам одетых в камень вод,За черными путями, мостовыми,Там, на окраинах, где все невыносимейТяжелый гнет невзгод, —Дни, ночи напролетУдарами глухими круглый годЗаводы сотрясают неба своды.Испачкалась заря самаО прокопченные дома,И светлый полдень, как слепец убогий,В тумане сумрачном плутает без дороги…Лишь по субботам, ввечеру,Упорный, в лихорадочном жару, —Труд замирает. Так над наковальнейМогучий молот виснет, недвижим.И выползает ночь из дымки дальней,Пронизанной сияньем золотым.