Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы

Проспект чудовищный, строеньями объятый;Сжимает пену толп его крутой гранит,Пробитый окнами, где млеет и горитПоследний ореол пурпурного заката.И, торсом каменным вздымаясь в высоту,Храня в своей нечистой тайнеТревожный дух земли бескрайней,Встал памятник златой, сияя в темноту.Вокруг него строй банков черных;Гераклы медные, сжимая кулаки,Несут фронтонов гнет, победных и упорных,Как денежные сундуки.Вот площадь, где дает он грозный бой.Она вбирает ярости прибой,Влекущийся к его магнитам скрытым.Вот площадь, скверы и мосты,Где гроздья газа голубыеБросают с темной высотыЛучи и мглу на мостовые.Грез и огней водоворотСогласной яростью течетИ во дворец безумный хлещет.

Там золото горит и блещет,И жажда золота во всех сердцах трепещет,По городу летит из дома в домИ раздувает жар страстей кругом.Конторы грузные грохочут, как гроза,Завистливая роскошь бьет в глаза,И вдруг банкротства, как удар,На площадной валятся тротуар,Раскраивая резким взмахомЛбы буржуа, объятых страхом.Горячка в полудневный часЕще растет и всходит,Глядит с карнизов сотней глазИ в залах биржи бродит,Клубится у недвижных ламп,Струится вдоль перил и рамп,Мятется, вьется, и сверкает,И прячется в тяжелых складкахДрапри, и снова возникаетНа лестницах и на площадках.И ярость, вспыхивая вновьПри проблеске надежды вздорной,

Восходит, красная, как кровь,Над этою геенной черной,Где бьется с грабежом грабеж.Сухие языки, и взгляды точно нож,И жесты дикие, и в мыслях — миллионы,Монет сверкающих безумные циклоны,И то надежд, то ужасов мираж.Там спешка заменяет смелость;Там судорожно чертит карандашТоску, что в платье цифр оделась;Там продают и покупают гром,Что на краю земли народы убивает;Химеры носятся кругом,И шансы то растут, то убывают.«Даю, беру, даю, беру», —В жару ведут свою игру;Пылает воздух. Цифры, обезумев,Пакетами, тюками, в адском шуме,Вверх, вниз, вверх, вниз летят, летят,Переполняя этот ад,Пока не прозвонит на башне час,Вещающий, что бой их тяжких масс

Угас.В те дни, когда кругом кряхтят крушенья,Самоубийствами их утверждает смерть,И, в траурном величье, погребеньяТоржественно сияют в твердь.Но в тот же вечер бледный пыл победныйВновь воскресает, и играСвирепая мятется, как вчера.С улыбками, рыча, все рвутся в бой, покаНе доведут врага до петли и крюка.Там, как котел, клокочет злобаВкруг тех, кому она готовит сумрак гроба;Там твердо, без ненужных слов,Обкрадывают бедняков;Там плутовство окутывают в честность,Чтоб все прельстить, все заманить,Чтобы к деньгам позорным, в неизвестностьВсеобщее безумие взвихрить.О, золото! Как башня в облаках,Оно возносится, блестящий сея прах.Металл чудовищный! И миллионы рукК нему простерты, замыкая круг;

Мольба всеобщая к нему летит, все ширеРаскатываясь в беспредельном мире.Там кубы золота на золотых треногах,И к ним стремят безумный свой полетУдачники, чей долго зрел расчетВ бессонницах, томленьях и тревогах.О, золота, как пищи и питья!В умах же, — злей той жажды, — как змея,Слепая вера в темный случай,В пляс прихоти его зыбучей,В игру бессмысленных чудес,В которой древний рок воскрес.Игра! Ось адская, вокруг которой яро,В дыму и золоте, средь грома и угара,Завьется пагубная страсть,Затем лишь, чтоб в уродства и надрывы,В безумной похоти приливы и отливыУпасть.Так, торсом каменным вздымаясь в высоту,Храня в своей нечистой тайнеТревожный дух земли бескрайней,Встал памятник златой, сияя в темноту.