Эмма

– Их можно уговорить поехать вместе. Вдруг врачи предпишут ей теплый климат? Я почти уверен, что мы все поедем за границу. Уверяю вас, не смейтесь! Сегодня утром у меня возникла твердая уверенность в том, что скоро я окажусь за границей. Мне необходимо путешествовать. Я устал бездельничать. Мне нужны перемены. Я серьезно, мисс Вудхаус, что бы там ни высмотрели ваши проницательные глазки… Англия мне надоела… Если бы я мог, я бы уехал отсюда завтра же!

– Вам надоело жить в холе и неге? По-моему, проще придумать для себя какие-нибудь трудности и остаться здесь.

– Чтобы мне – мне надоело жить в холе и неге! Вы очень ошибаетесь. Правда, мне вовсе не кажется, что я живу в холе и неге. Наоборот, ничто существенное мне не удается. Я вовсе не почитаю себя везунчиком.

– И все же вы вовсе не так несчастны, как в тот момент, когда вошли сюда. Ступайте, подкрепитесь едой и напитками, и скоро вы совсем развеселитесь. Еще кусочек холодной баранины, еще глоток мадеры с водой сделают вас почти таким же благостным, как и все остальные.

– Нет… Я шагу отсюда не ступлю. Посижу возле вас. Вы – мое лучшее лекарство.

– Завтра мы едем на Бокс-Хилл. Это не Швейцария, но уже что-то для молодого человека, которому так остро нужны перемены. Вы останетесь? Поедете с нами?

– Нет, определенно нет! Вечером, по холодку тронусь домой.

– Но завтра утром вы также можете приехать по холодку.

– Нет… Это того не стоит. Если я приеду, то буду сердит.

– Тогда умоляю, лучше оставайтесь в Ричмонде.

– Но если я останусь, то рассержусь еще больше. Ни за что не вынесу мысли о том, как вы все тут веселитесь – без меня!

– Есть трудности, с которыми вы можете справиться только сами. Выбирайте, что вам больше нравится. Я более не стану вас ни к чему склонять.

Гости мало-помалу начали возвращаться в дом, и скоро все собрались в гостиной. Некоторые испытали большую радость при виде Фрэнка Черчилля; однако все крайне забеспокоились и огорчились, когда выяснилось, что мисс Ферфакс ушла. Отсюда следовало, что и всем тоже пора домой. Наскоро договорившись о завтрашней поездке, гости начали расходиться. Настроение Фрэнка Черчилля настолько улучшилось, что последние его слова, обращенные к Эмме, были:

– Что ж… если вы желаете, чтобы я остался и поехал со всеми, я поеду!

Она одобрительно улыбнулась; и ничто уже, кроме срочного вызова из Ричмонда, не было в состоянии до завтрашнего вечера вернуть его домой.

Глава 43

День для поездки на Бокс-Хилл выдался чудесный; и все прочие внешние обстоятельства, как то: договоренности, размещение в каретах и пунктуальность – все складывалось удачно для приятной прогулки. Мистер Уэстон держал бразды правления, неустанно курсируя между Хартфилдом и домом священника, и все было готово вовремя. Эмма и Харриет ехали вместе; мисс Бейтс и ее племянница – с Элтонами; джентльмены верхом. Миссис Уэстон осталась дома с мистером Вудхаусом. Словом, не оставалось желать ничего лучшего. Все предвкушали приятную прогулку. Расстояние в семь миль проехали в ожидании удовольствия, и по прибытии на место у каждого вырвался вздох восхищения. Однако в целом казалось, что для праздника чего-то недостает. В воздухе витали некая апатичность, натужность и разобщенность, которые никак не удавалось преодолеть. Все сразу же разбились на группы. Элтоны держались вместе, мистер Найтли опекал мисс Бейтс и Джейн, а Эмма и Харриет примкнули к Фрэнку Черчиллю. И мистер Уэстон тщетно пытался внести в их отношения больше гармонии. Вначале показалось, что разделение произошло случайно, но группы не перемешивались. Разумеется, мистер и миссис Элтон не выказывали нежелания общаться с другими и внешне выглядели вполне дружелюбными, однако на протяжении двух часов, проведенных на горе, остальные, казалось, настолько не стремились к единению, что преодолеть разобщенность не могло ничто: ни чудесные виды, ни холодные закуски, ни веселость мистера Уэстона.

Сначала Эмма откровенно тосковала. Никогда еще не видела она Фрэнка Черчилля таким молчаливым и скучным. Он не шутил, не веселился, смотрел в пространство, ничего не видя, восхищался красотами неискренне, без души, слушал ее, но не понимал, о чем она говорит. Раз уж он был столь скучен, ничего удивительного, что и Харриет тоже была невесела; оба спутника вскоре стали невыносимы.