Эмоции в розницу

– Мира, – Грег прервал мою тираду, перехватив руку, которой я собиралась в отчаянии закрыть лицо. – Есть кое-что, что ты должна обо мне узнать. Если это повлияет на твоё отношение, и ты решишь больше никогда со мной не видеться, так тому и быть. Но ты должна понимать, ради чего я вообще живу и к чему стремлюсь в этой жизни.

– О чём ты? – я слегка опешила.

– Ты слышала когда-нибудь о Союзе продавцов чувств?

Я замерла. Ну конечно, я о нём слышала. Я также знала, что именно этот союз в окрестностях Центрополиса мой отец ликвидировал больше десяти лет назад параллельно с уничтожением скрипта для передачи эмоций. Но я не успела раскрыть рта, как Грег продолжил сам:

– Наш Союз представляет собой довольно мощную, разветвлённую структуру, которая имеет свои, скажем так, представительства в резервациях эмпатов по всей Евразии. Множество раз Союз пытались уничтожить, и активнее всего с ним боролись именно здесь – в регионе, прилегающем к Центрополису.

«Как же хорошо, что я не успела проговориться Грегу, кем является мой отец и о его особых заслугах перед государством! Что будет, если он узнает…»

Голос Грега прервал мои тревожные размышления:

– Но Союз продолжает существовать, и не просто существовать, а набирать силу и расширяться. Шесть лет назад, после смерти Даниэлы, я стал его членом и уже больше двух лет руковожу столичной ячейкой Союза. Однако наша цель заключается далеко не единственно в заработке средств к существованию путём развлечения але́ксов, как это может показаться на первый взгляд.

Грег замолчал, неторопливо отпивая какао из своей кружки. А у меня внутри в это самое время всё замирало и обрывалось.

– Ты хочешь сказать… Вы что, замышляете какую-нибудь революцию? И взорванные электрички – это… это ваша работа, да? – мой голос дрожал.

Наконец, Грег поставил кружку на стол и посмотрел на меня каким-то особенно серьёзным взглядом:

– Насколько мне известно, нет. Хотя, признаюсь, я первым делом тоже заподозрил своих. Увы, среди участников Союза действительно есть сторонники радикальных действий, но их меньшинство, и я к ним не отношусь. Я провёл собственное внутреннее расследование. И, исходя из того, что мне удалось выяснить, никто из членов Союза не имеет отношения к этой катастрофе. Да и смысла в организации подобной диверсии для нас – ноль. Вашему руководству и службам стоило бы искать причины внутри, но им отчего-то выгоднее винить эмпатов. Чую, трущобам и поселениям в скором времени опять грозят рейды и аресты, – Грег помрачнел.

– То есть, вы не планируете государственный переворот и насильственный захват власти? Раз уж ты решил говорить начистоту…

Он отрицательно мотнул головой:

– Мы знаем, что это тупиковый путь, который человечество проходило уже тысячи раз. Переворот, который подразумеваешь ты – это банальная смена правящей элиты, что ничего не поменяет в сути. А наша цель – объединить общество. Не просто восстановить права эмпатов, но и вернуть остальным понимание ценности чувств, да и саму способность их испытывать. И не только во имя общих идеологических лозунгов вроде «справедливости, равенства и братства». Совсем скоро это станет необходимостью для выживания человечества как вида. Новый цикл катаклизмов, как ты и сама знаешь, уже не за горами. Цикличность крупных землетрясений из-за сдвига земной коры на уцелевшей части Евразии составляет двадцать лет, плюс-минус полгода. А уже почти шестнадцать не было ни одного. Ваши руководители были уверены, что учли все риски при закладке городов. Выбраны самые безопасные – удалённые от океана и наименее сейсмоактивные территории. Однако у планеты своя программа действий, и у нас есть основания предполагать, что тот же Северный-1 вполне может попасть в зону разрушения уже во время ближайшего землетрясения. Но наших учёных-климатологов в городах не принимают всерьёз. Мы не можем наладить элементарного диалога с властями, которые и держат-то нас только на роль внешнего врага.

– Я не уверена, что понимаю тебя. Ты считаешь, что полисам угрожает опасность, с которой алекситимики не совладают без эмпатов? При нашем уровне развития? Прости, но это утверждение лишено смысла. Чем вы можете помочь там, где давно и успешно справляются высокие технологии?