Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

Утром, на следующий день после вылета сына в Обск Федору Александровичу пришлось быть очень рано в институте. В начале второй половины дня Федор Александрович после телефонного разговора с Алексеем Федоровичем взял в руки «Правду». На последней странице внизу пятого столбца было помещено следующее сообщение:

«Л…… …., …….августа (ТАСС), Утренняие газеты сообщают о скоропостижной смерти известного ученого физика Артура Д. Форрингтона. Покойный осматривал исторические памятники в Западной Германии и погиб в результате несчастного случая. Форрингтон создал себе широкую известность своими трудами, изданными до второй мировой войны. В последующее время его научная деятельность была менее продуктивной. Многие годы покойный был связан с промышленными кругами островной империи и западного континента. Он входил в группу ученых, представляющих островную империю в комиссии по разработке проблемы…»

— Вот видите, Степан Семенович, — сказал Федор Александрович, обращаясь к своему техническому служителю, приводившему на столе в порядок утреннюю почту. — уходят старики… Вот и Форрингтон умер… Вы его не помните?

— Как же. Федор Александрович, он до войны к нам приезжал. Еще в последний год при Ванине. Плотный такой, с большой бородой…

— Да, это было тогда, когда у нас в гостях была делегация их ученых. Покойный лицом очень походил на Дарвина.

Федор Александрович задумался

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

НА СТРАЖЕ МИРА

В СТЕПЯХ

I

Глубокий мир владел в этом августе сибирскими степями.

Высокое здесь небо, а вольный простор шире и свободнее, чем в других местах. Сильной рукой тянет к себе человека природа здешних мест. Близка ему и понятна неутомимая любовь к Азин великого путешественника Пржевальского.

Есть старая сказка кочевников:

«…ушел он из степи в большие города, с годами добился и богатства, и славы, и могущества. И он забыл свое племя! Но вот, по мудрому совету старейшего в роде, послали ему однажды только одну ветку горькой полыни и вернул беглеца степной запах в родную кибитку…»

Было уже больше десяти часов утра. Двухместный самолет, взявший в Обске Алексея Федоровича с его новым знакомым, опустился на Чистоозерском аэродроме. Алексей вышел первым и любезно помогал своему спутнику, принимая его вещи из кабины. К машине по коричнево-зеленому лугу лебедью подплыла белоснежная больничная сестра. Обратившись к Алексею Федоровичу по имени и отчеству, она пожелала ему доброго прибытия и предупредила возможный вопрос:

— Нам Павел Владиславович о вас звонил. А вот и сама Лидия Николаевна едет!

К самолету и маленькой группе людей около него подъезжала, сама правя лошадью, наша знакомая. Пожимая руку Алексея Федоровича, Лидия Николаевна заметила Заклинкина.

— Вы не один? — обратилась она к ученому.

К чему же Алексею Федоровичу было пускаться в длинные объяснения? Молодой инженер к тому же был, в некоторой мере, под его покровительством. Не бросать же его на аэродроме в чужом месте! По всем правилам Анатолий Николаевич Заклинкин был представлен главному врачу районной больницы. Весьма естественно было и для нее очень приветливо улыбнуться знакомому Алексея Федоровича. К дому Лидии Николаевны Толя отправился в обществе сестры.

— За исключением, может быть, небольшой слабости, в которой он не признается, Николай Сергеевич совершенно здоров. Мне очень жаль, что вы его не застали. Он вчера рано утром уехал со своим приятелем Кизеровым в Лебяжье.

Эти новости поспешила сообщить Алексею главный врач.

— Удержать его мы никак не могли. Ему надоела больница. Конечно, если бы он знал о вашем приезде..

Павел Владиславович уже давно знал о «бегстве упрямого и скрытного больного из Чистоозерской больницы! Ему позвонили об этом за полчаса до визита Алексея Федоровича и его живому воображению сейчас же представилось, что Алексей Федорович занятый человек, а усложнение маршрута увеличит время и так далее. Словом, чего доброго, Алексей Федорович отложит расследование при явном доказательстве отличного состояния брата… Поэтому Павел Владиславович и умолчал о бегстве больного, а Лидии Николаевне в тот же вечер телефонировал и просил его не выдавать:

— Я впопыхах чуть душой покривил. Но уже теперь-то мы оседлаем упрямца!

Невинная «жертва» интриги Станишевского, Алексей Федорович, с удовольствием вдыхал воздух с незнакомым ему запахом начинающейся стенной осени.

— Я многое и многое понял, слушая рассказ Станишевского о нас и о вашей больнице. Мы все вам так благодарны, Лидия Николаевна. Отец был очень взволнован, хотя и не знал полностью, что грозило. Ведь вы чудесно спасли нашего Колю Жалею, что этот бродяга успел исчезнуть…

Искреннее чувство, звучавшее в голосе Алексея Федоровича, и деликатное пожатие рук главного врача, державших вожжи, тронули Лидию Николаевну и она едва не выдала тайну интриги…

Толя со своей спутницей шел не спеша и успел узнать от разговорчивой сестры многие подробности болезни Николая Сергеевича:

— Он уже почти не дышал, когда мы его вынимали из самолета. Температура у него была…