ЭпидОтряд

— Да и нет, — уже привычно "улыбнулась" синусоидой рта Вакруфманн. — Это ипостаси Демиурга. Но вместе с тем это различные циклы, которые мы осознаем. Я поясню на самом простом примере. Ты представляешь себе… например, машину для поджаривания ломтиков хлеба?

— Тостер? Конечно! — вопрос не мог быть настолько простым, и наверняка где-то таился подвох, но…

— Первый цикл, первая ипостась Демиурга — это Движущая Сила. Аспект воли Мироздания, воплощенный в законе физики. В самой упрощенной форме — вот так.

Из-под красной мантии прямо на колени Ольги с шелестом вылетела еще одна карточка.

I=U/R

— Сила тока в участке цепи прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна электрическому сопротивлению данного участка цепи. Это — понятно? Не формула, а факт наличия закона?

— Ну… То, что вообще есть такой закон физики? Понятно.

— Это — воля Движущей Силы. Существование явления, которое можно осознать.

На следующей карточке был изображен препарированный тостер — отдельно корпус, нагревательные спирали, всякие электрические детали, винтики, гайки, шайбы и еще какие-то внутренности и проводки, окруженные непонятными сокращениями и символами.

— Общий чертеж. То, каким образом можно использовать объективное явление для получения другого явления. Трансформация электродвижущей силы в направленное тепловое излучение.

— Как сделать тостер, опираясь на закон про силу тока?

Физика никогда не была сильным местом Ольги, как и любые точные науки, но в интерпретации Дженнифер все пока было относительно ясно.

— Верно. И это воля Омниссии. Следующий цикл — явление, реализованное в Знании.

— Сначала закон физики, а затем — знание, как его использовать? А третий этап, который Бог-Машина?

Техножрица невероятным образом изогнулась, вроде бы даже удлинившись в размере и… достала с полки самый обыкновенный тостер, торжественно вручив его девушке со словами:

— И вот тебе Знание, реализованное в механизме. Воплощенная воля Бога-Машины Культа Механикус.

"Культ" — звучало нехорошо, Ольга уже привыкла, что "культисты" это очень, очень плохо, но решила оставить прояснение скользкой темы на потом.

— Я это запишу… потом, — сказала она, крутя в руках "машину для поджаривания ломтиков хлеба" и гадая, зачем здесь тостер. Ведь техножрица не ест человеческую еду.

— Запишу и обдумаю. Надо разобраться… Тщательнее.

— Разумное намерение, — одобрила Вакруфманн. — Позволь, я возьму агрегат.

— А я знала один комп… коги… когги… — Ольга решила напоследок щегольнуть знанием и причастностью к важным делам.

— Когитатор? — пришла на помощь Дженнифер.

— Да! Когтитатор. Он тоже называл себя Машиной. Но, наверное, это была другая Машина, просто созвучие такое…

Ольга запуталась и умолкла, приводя мысли в порядок. Ей стало жарко, в желудке словно застыл кувшин теплого смальца — тяжело, неприятно, поднимаясь сальным привкусом к языку. Кровь тяжело, почти до боли стучала в висках, потусторонний, замогильный плач не затихал, высверливая уши.

Вакруфманн внимательно посмотрела на собеседницу. Ольга сидела на краешке стула, согнувшись и сгорбившись, как маленькая зверушка, прячущая в шерстке на животе последние крохи тепла. Быстрая диагностика показала резко участившееся сердцебиение и одновременно падение температуры внешнего покрова. Усиленное потоотделение и еще пять аномальных разбалансировок непрочного организма.

С медицинской точки зрения Ольга находилась в глубоком обмороке с обширной кровопотерей, будучи, притом, в сознании, хотя бы условно. Причем она перешла в это состояние менее чем за минуту. Пока Дженнифер просчитывала варианты действий, начиная от парамедицинских мероприятий и заканчивая сигналом экстренной эвакуации, подносчица будто разом очнулась. Она дернула головой так резко, что чудесные очки слетели, несмотря на страховочную ленту, жрица успела их подхватить механодендритом.

— Дитя, — прошептала девушка так тихо, что человек ее не услышал бы, тут могли справиться лишь чувствительные микрофоны жрицы.

— У них получилось, — еще тише вырвалось у Ольги. Почти сразу девушка выдала нечто противоположное. — У них не получилось.

И лишилась сознания уже по-настоящему. Дженнифер успела подхватить и девушку, как раньше очки. Срочный запрос уже скользил по электронным сетям, преобразуясь в радиосигналы, минуя шифровальные блоки, чтобы достичь одного единственного адресата.

Когда Вакруфманн осторожно посадила драгоценную ношу на теплый пол, завыла тревожная сирена. Не поездная, а стационарная, громче паровозной раз в пять. Сигнал общей тревоги, по крайней мере, городского масштаба. А возможно и континентального.

* * *

— Господин комендант, — негромко, почтительно и в то же время жестко сказала Берта Конваскез.

Командир поезда откинулся на спинку строгого кресла, обитого настоящей кожей, и посмотрел на стоящих перед ним отрядовцев. Хотя комендант сидел, казалось, что глядит он с очень высокого шпиля. Однако Священник и Берта не стушевались, хотя, возможно, и следовало бы.