Эпоха Плантагенетов и Валуа. Борьба за власть (1328-1498)

Военная прибыль, в основном, была двух видов: это выкупы, получаемые за пленников, и добыча, захватываемая в церквах, домах и снимаемая с тел убитых и живых в ходе сражения. Выкуп представлял собой самую выгодную форму грабежа, поскольку у каждого человека была своя цена. Суммы, запрашиваемые за самых важных пленников были колоссальны: выкуп за французского короля Иоанна и шотландского короля Давида II составил соответственно 500000 и 100000 марок (66666 ливров 13 су 4 денье) и в обоих случаях существенная часть требуемой суммы была выплачена. Конечно, подобные цифры были исключением, однако за важных знатных особ нередко запрашивали выкуп, выражавшийся четырехзначной цифрой.

Пленение Карла Блуаского при Ла-Рош-Деррьен (1347 г.) (из хроник Фруассара)

По очевидным политическим мотивам самых знатных пленников обычно забирал себе король, при этом захватившим их в плен лицам выплачивалась компенсация. Сэр Томас Дагворт получил 25 000 золотых экю за пленение Карла Блуаского при Ла-Рош-Деррьен. Четырнадцать знатных особ, захваченных в сражении при Пуатье, были от имени короля выкуплены у лиц, взявших их в плен, Черным принцем за 66000 фунтов стерлингов и после этого отправлены через Бордо в Плимут вместе с королем Иоанном для того, чтобы добиться от французов самых выгодных условий. Точно так же и после Азенкура, хотя многие из оставшихся в живых пленников были уступлены в Кале за более или менее значительную сумму, самых знатных из них увезли в Англию. Иногда пленники, не относившиеся к числу важных особ, тоже могли в итоге достаться королю — до этого они проходили через руки многих владельцев, поскольку выкупы были очень распространенным и ходким предметом торговли.

Однако для большинства войск основным источником финансовых доходов была награбленная добыча. Как свидетельствует Фруассар, армия Ланкастера вернулась из набега на Пуату в 1346 г. «до такой степени нагруженной добром, что они не считали тканей, кроме золотой и серебряной парчи, и тех, что были отделаны мехом

», а Ульсингэм сообщает нам, что в стране не было ни одной женщины, которая не носила бы нарядов из добычи, захваченной в Кане, Кале или в другом городе тех мест. Хотя некоторые военачальники пытались уберечь церкви, грабеж был общепризнанным правом солдат. Начиная с Черного принца, присвоившего себе драгоценности короля Иоанна, до рядовых солдат, нашедших в Нормандии такое изобилие добычи, что они брезговали добротными подбитыми мехом платьями, — все с пылом посвящали себя делу разграбления Франции, что для большинства военных служило основным стимулом к службе. Однако удача вероломна, и слишком часто английские историки делали вид, что поток выкупов и трофеев тек только в одну сторону. Даже самые известные из английских капитанов, в том числе Ноллис, Колвли, Перси и Фельтон, провели часть своих жизней в руках противника, израсходовав какую-то долю добытого нечестным путем состояния на то, чтобы выкупить свою свободу; и в деле разграбления территории противника французам нечему было учиться у англичан, хотя они и занимались этим во Франции. Не гарантированная добыча соблазняла людей принимать участие в войне, но надежда на счастливый случай, всего лишь один из сотни, на шанс сорвать главный куш.

Бок о бок с великолепием двора, рыцарскими деяниями и благородными ратными подвигами мы не можем не увидеть жажду наживы, опустошения, произведенные длительной войной и принесенные ею горести и страдания.