Эпоха стального креста

– Как же, заливай больше! – не поверили байкеры, в чем, однако, не было ничего удивительного – неверие являлось одним из принципов выживания этого племени в условиях святоевропейских порядков. – Ты просто поешь под их дудку, чтобы до кучи сдать им и нас в придачу! Только обломитесь, ребята! Вам нас не догнать – дорога заминирована!.. Эх, тяжело будет, Саламандра, рассказывать о тебе Оборотню! Он-то считает, что ты погибла или в плену, убивается, бедняга, не ест, не спит! Ну а теперь и вовсе опечалится!

– Послушай, ты, горбатая образина! – Кэтрин медленно, но неотвратимо достигала температуры кипения. – Нам некогда чесать языком по твоим уродливым ушам, но припомни: разве Охотники хоть раз в своей истории опустились до переговоров с байкерами? Да будь они сейчас на службе, никто из них не вел бы здесь с тобой беседы! Жахнули бы пушкой по холму да поехали другой дорогой, а тут слушают тебя, идиота, и молчат, а я расстилаюсь перед тобой, упрашиваю! Ну посуди сам: на черта им – элите силовиков – возиться с вонючими грабителями торгашей?

– Конечно, резон в твоих словах есть, – в душе Покрышки все-таки начали прорастать зерна сомнения, – но уж больно невероятные сказки ты нам травишь! Интересно только вот что: раз уж вы дали деру, то чего же самого Жан-Пьера с собой не прихватили? Я слыхал, что его взяли живым и здоровым! Чего же вы отца-то погнушались освободить?

– Жан-Пьер умер три дня назад, – голос Кэтрин сорвался и зазвучал тише. – Его запытал насмерть собака Аврелий. И если бы не парни, что стоят здесь со мной, та же участь ждала бы и меня, и его детей в том числе!

Байкеры притихли, очевидно, совещаясь. Но вот снова раздался со склона холма прокуренный голос того, кого именовали Покрышкой:

– Так ты утверждаешь, что они больше не Охотники?

– Так и есть, Фома ты неверующий! – ответила уже вконец раздраженная ирландка.

– Ну что ж, тогда пусть во всеуслышание проклянут Бога и сложат оружие! Таковы наши условия, если хотите встретиться с Оборотнем!

Позади меня раздался громкий шепот Михаила:

– Швед, да скажи ты ей, чтоб не унижалась перед дерьмом! Объедем мы эти мины, не развалимся! Ну потеряем часок-полтора. Дался нам этот человековолк!

– Да пойми ты, что байкеры помогут нам, – бросила русскому Кэтрин. – Помогут, как никто другой! С байкерами мы просочимся сквозь страну, словно невидимки, – уж лучше-то них никто в Святой Европе не укажет нам тайные тропы. Дайте еще только минуту, чтобы убедить эти недоверчивые морды...

Я не мог не согласиться со столь сильным аргументом и, сделав шаг вперед, закричал в небеса:

– Я не сатанист, чтобы хулить Господа с пеной у рта, Покрышка или как тебя там! Но я расскажу тебе то, о чем думаю! Так вот, слушай: сейчас я не верю в того Бога, образ которого вбивали в меня с детства! А знаешь почему? Потому, что он слаб, мелочен и злопамятен, раз уж дозволяет творить такие вещи своим приближенным! И я отказался от него, как в свое время отказался воспринимать всерьез детские сказки! Я не служу больше тем, кто от его имени желает проливать детскую кровь! Никто из моих друзей больше не подчиняется ни Корпусу, ни Пророку, никому... А насчет оружия извини – не могу выполнить твое требование! Я не дурак! Однако я не приказываю и вам его сдать! Сохраним, так сказать, разумный паритет!

– Да, парень, – отозвались байкеры, – радикально загнул ты для Охотника, который обязан молиться на свой Устав, весьма радикально! Возможно, Саламандра и права! Хорошо, мы выходим, но уберите стрелка с пушки!..

– Справедливо! – согласился я и махнул рукой Саймону, приказывая тому покинуть боевой пост...

Мне стало не по себе, когда я увидел, какую уйму народа скрывали придорожные кусты. Пятеро нас, не считая Кэтрин, стояло напротив ощетинившейся оружием группы количеством около двадцати душ. Правда, три четверти байкерского вооружения составляли арбалеты, но и этот факт слабо утешал. И если бы они захотели, то стерли бы нас в порошок, а потому все надежды были лишь на авторитет рыжеволосой, которая, видимо, когда-то считалась среди этой пестрой компании далеко не последним человеком.

Меня поразила разница в возрасте всех находившихся напротив нас байкеров. Самым младшим было по восемнадцать-двадцать лет, тогда как старшим, вроде их лидера Покрышки, явно перевалило за сорок. Группа также включала в себя и несколько затянутых в кожу девиц, наравне с мужчинами державших в руках громоздкие арбалеты. Одна такая, встав перед Михаилом, уткнула в него это архаичное орудие, едва не касаясь кончиком стрелы его плаща.

– Мадам, вы так гармонично, так прекрасно дополняете друг друга с этой штукой, – не удержался тот от комплимента даже сейчас. – Отточенность форм, изящность линий, острый темперамент... Весьма польщен вашим вниманием, милая.

В ответ на это байкерша только хмыкнула и красноречиво направила арбалет русскому чуть ниже пояса...