Эпоха великих потрясений: Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Цели устойчивого развития, принятые странами – членами ООН в 2015 году в качестве официального ориентира социально-экономического развития до 2030 года, ставят перед мировым сообществом задачу обеспечения всеобщего доступа к недорогим, надежным, устойчивым и современным источникам энергии (Цель 7). Ликвидация бедности, поддержание биоразнообразия планеты и повышение качества жизни миллиардов людей в развивающихся странах будет напрямую зависеть от доступа к энергии. Для достижения этих целей человечеству придется разрешить немало дилемм. Так, промышленно развитые страны выступают за более серьезное регулирование уровня выбросов в атмосферу в экологических целях, что означает использование более чистых, но менее предпочтительных с точки зрения стоимости источников энергии. В то же время развивающиеся страны приоритезируют задачи экономического развития и наращивания индустриального потенциала, достижение которых невозможно без создания крупных производств и наращивания энергопотребления, в том числе за счет менее чистых, но более дешевых углеводородных источников. Найти баланс между этими противоречивыми повестками – одна из важнейших задач политических лидеров современности.

Эти обстоятельства по-новому ставят вопрос о роли ОПЕК в определении энергетических судеб мира. Перейдя в новый формат работы в рамках ОПЕК+, формально согласившись координировать работу с широким кругом стран – производителей углеводородов, организация признала глубинные изменения, произошедшие на нефтяном рынке. Однако процессы дальнейшего увеличения числа игроков на этом рынке продолжаются. В обозримом будущем мир вряд ли сможет отказаться от нефти, но какова будет миссия ОПЕК в условиях высокой конкуренции и потенциального снижения спроса на основной товар организации – по экологическим соображениям или ввиду дальнейшей перестройки мировой энергетики? Ответ на этот вопрос не столь очевиден. Возможно, миссия организации будет состоять в том, чтобы обеспечивать справедливое распределение возможностей по добыче между ее членами в условиях снижающегося спроса.

Еще один важный момент: в обозримой перспективе ОПЕК останется синонимом Большого Ближнего Востока, поскольку именно здесь сосредоточены огромные запасы углеводородов. Как и в прежние десятилетия, рынок углеводородов будет реагировать на перепады политических температур в этом неспокойном регионе, где, помимо сверхдержав, все большее значение приобретают цели и задачи отдельных стран и их политического руководства, и эта новая парадигма регионализма создает больше вариативности и больше рисков нестабильности. В добавление к этому, руководства стран ОПЕК находятся под серьезным давлением масштабных социальных обязательств перед собственным населением – в богатых странах Ближнего Востока как нигде высока стоимость социального контракта между населением и властью. В этих условиях нетривиальной задачей является балансирование между обеспечением доходности бюджета за счет высоких цен на нефть для выполнения социальных обязательств и сохранением контроля над мировым рынком, что требует низких цен для недопущения конкурентов с более высокими издержками производства.

В этом смысле 2016 год стал рубежным не только по причине появления формата ОПЕК+, но и потому, что в клуб экспортеров нефти пришел совершенно уникальный игрок – США. Снятие запрета на экспорт углеводородов в конце 2016 года стало глобальным пересмотром стратегии США в этом вопросе за последние 50, а то и 70 лет. И хотя эффект этого решения в полной мере еще не ясен, потенциальную способность США выступить в качестве ревизиониста сложившейся системы не стоит недооценивать – равно как и готовность сверхдержавы использовать геоэкономические рычаги для достижения геополитических целей.

Под давлением тектонических изменений в мировой энергетике более четко вырисовывается потенциальная структурная перестройка на ключевом рынке для российского энергетического экспорта – в ЕС. Дело не только в том, что в Старом Свете наиболее серьезно относятся к зеленой повестке, что сказывается на спросе на углеводороды, но и в роли США как возможного поставщика сжиженного природного газа. Ревизионистские амбиции США будут состоять не только в выходе на европейский рынок, но и в потенциальном пересмотре инфраструктуры обеспечения энергобезопасности европейского континента, выражающемся в противодействии дальнейшему расширению трубопроводных мощностей, что наблюдается в оппозиции проекту «Северный поток – 2» в противовес развитию инфраструктуры для приема СПГ.

В целом поразительная схожесть текущей ситуации и событий 1980-х годов любопытна, но не удивительна. Она лишь еще раз подтверждает глубокую связь международной дипломатии и мировой экономики, а также нескончаемость игры под названием «энергетическая политика».

Благодарности