Эпоха великих реформ. Том 1

При обсуждении вопроса о председательстве в уездных земских собраниях голоса разделились поровну—23 голоса было[643] за предоставление председательства лицу, избранному собранием, 23—за уездного предводителя дворянства. Последнее мнение Высочайше утверждено и получило силу закона. Что касается губернского собрания, меньшинство (17 членов)[644] высказалось за избрание председателя самим собранием, а большинство (29 голосов) – за предоставление председательства губернскому предводителю. Меньшинство[645] (граф Блудов, граф Строганов, Хомутов, бар. М. Корф II, гр. Литке, Прянишников, Вахтин, Норов, гр. Армфельд, Метлин, Ковалевский, Д. А. Милютин, Мельников, Зеленый, Головнин, Рейтерн и Краббе), имея в виду, что губернское земское собрание состоит из выбранных земством представителей, находило, что вообще было бы несогласно с выборным началом и крайне неудобно назначать в это собрание председателя со стороны, помимо желания самого общества. Такая мера имела бы еще ту невыгоду, что предводитель дворянства есть представитель

одного сословия, выбранный сим же сословием, и назначение председателем земского собрания, в коем участвуют заинтересованные в одинаковой мере все классы общества, было бы таким явным предпочтением дворянского сословия, в общем для всех земском устройстве, что не могло бы не породить пререканий между сословиями и повредить и успеху новых учреждений. Губернское собрание будет заниматься делами, касающимися земского хозяйства: круг его действий ясно обозначен в Положении и затем, по убеждению 17 членов, не могло быть никакой опасности предоставить собранию иметь председателя по выбору. Напротив, можно было опасаться, по их мнению, что собрание, в коем значительная часть членов не принадлежит к выборным от дворянства, будет парализовано

в своих действиях постановлением во главе его лица, выбранного одним только дворянством. В таком собрании неминуемо возникнет борьба сословных притязаний, не будет единодушия, необходимого для успеха дела.

29 же членов (вел. кн. Николай Николаевич, принц Ольденбургский, гр. Рибопьер, гр. Адлерберг, гр. Клейнмихель, кн. Гагарин, Кочубей, гр. Шувалов, бар. Корф I, Сухозанет, Танеев, гр. Панин, кн. Долгоруков, Плаутин, Чевкин, кн. Горчаков, бар. Врангель, Брок, Анненков, Княжевич, гр. Игнатьев, кн. Суворов, Тымовский, гр. Толстой, гр. Валуев, Муханов, Татаринов, Замятнин и Платонов) ввиду важности вверяемых губернским земским собраниям дел и значения их, как выборных от местного населения, полагали, что было бы неосторожно предоставить избрание председателя собранию и что следовало назначить председателем губернского предводителя как лицо благонадежное[646] и способное.

По вопросу об организации и пределах власти земских учреждений представил пространные замечания главноуправляющий II отделением Е. И. В. канцелярии барон М. Корф. Цель земской реформы, писал он, конечно не в том, чтобы

наместо одних присутственных мест учредить другие, хотя бы и в лучшем и правильнейшем составе, сущность ее, напротив, в изменении самых коренных условий нашей системы местного правления, в разрушении ее старых основ и построении ее на начале, почти совершенно ей чуждом – децентрализации и самоуправлении.

Указав затем на пагубные последствия централизации, в особенности для такой обширной и малокультурной страны, как Россия, бар. Корф замечает, если подобная система, хотя и с постоянными против себя нареканиями, могла до последнего времени существовать у нас, то, без сомнения, лишь потому, что на самом деле, как известно, большая часть предписаний высшего правительства на местах не исполнялось, и действительная жизнь шла врознь с ними. С другой стороны, централизация отнимает у местных жителей охоту заниматься своими общественными делами, вследствие чего народ, оставаясь чуждым практическим трудностям управления, делается более и более способным предаваться политическим фантазиям и причину всякого зла в обществе, даже самого естественного и неизбежного, приучается относить к правительству[647].