Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Это противопоставление, равно как процесс постепенного исчезновения варяжского компонента не только в среде русской знати, но и в составе княжеских войск, проявилось в археологических материалах второго по значению центра «Русской земли», Чернигова

. Поблизости от города (в 12 км) в первой половине X в. был построен укрепленный военный лагерь – княжеская крепость, от которой сохранилось городище у с. Шестовицы

и расположенный поблизости курганный могильник. По материалам 130 насыпей, систематизированным в последние годы, выясняется, что в составе кладбища наряду со славянскими представлены погребения варяжских дружинников: около 10 богатых камерных могил, некоторые сожжения (в трех женских погребениях найдены наборы скандинавских фибул, в мужских – мечи типов Н, Y и типа V – единственная на Руси находка, на Западе представленная серией комплексов первой половины X в.; мечи вместе с однолезвийными норманнскими боевыми ножами скрамасаксами найдены в парных погребениях воина, в сопровождении женщины и коня, близких камерным могилам типа Р в Бирке) (Бліфельд, 1977; Arne, 1914). В Шестовицах, очевидно, была дислоцирована дружина киевского князя, в составе которой находились и варяжские воины.

Эта пришлая военная организация, призванная обеспечить великокняжеский контроль над городом и размещенная за его пределами, в известной мере противостояла местной боярско-дружинной, землевладельческой знати. Некрополи черниговских бояр

и их приближенных плотным кольцом окружают город (могильник летописного Гюричева, курганы «в Березках», группа насыпей «Пять Углов», Олегово Поле, Болдино, Троицкая группа и др.). Монументальные курганы, подобные центральным насыпям всех этих групп, есть и в составе собственно городского могильника – Черная Могила, Курган княжны Чорны (Рыбаков, 1949: 51–53). В обряде Черной Могилы, Гульбища, Безымянного кургана,

исследованных археологами, выступает исключительно сложный и пышный ритуал языческих сожжений, близкий по масштабам обрядности гнездовских «больших курганов», но в целом развивающийся на основе несколько иных, среднеднепровских, традиций и никак не связанный с варяжским обычаем сожжений в ладье, составляющим специфику обрядности гнездовских «бояр». Д. А. Мачинский, сопоставив комплекс оружия из Черной Могилы (два меча и сабля, неизвестная в русских дружинных курганах того времени) с рассказом «Повести временных лет» под 968 г., высказал интересное предположение о том, что в Черной Могиле похоронен герой летописного предания, воевода Претич. Во главе воинства «оноя страны», Днепровского Левобережья он пришел на помощь Киеву, осажденному печенегами (т. е. пришел из Чернигова). Переговоры с кочевниками завершились обменом дарами: «…въдасть печенежьский князь Претичю конь, саблю, стрелы. Он же дасть ему броне, щит, мечь» (ПСРЛ, 1926: Т. 1, Лаврентьевская летопись, стб. 67, л. 20). Этот обмен оружием документально подтвержден находками в Черной Могиле. В таком случае Претич в Чернигове выполнял функции наместника киевского князя, а погребальный обряд черниговских курганов – свидетельство единства и мощи бояр «Русской земли» во второй половине X в. (Лебедев, 1985: 243).

Время наивысшей консолидации Древнерусского государства (вторая половина X – начало XI в.) связано с качественными изменениями в организации, культуре, самосознании древнерусского феодального господствующего класса. Эти изменения подвели итог социальной деятельности «русов» предшествующих поколений, действовавших на ранних этапах образования Древнерусского государства, в ІХ – Х столетиях.