Эрагон. Брисингр

Но Эрагону по-прежнему не давало покоя отчетливое предчувствие беды. Он давно уже страстно мечтал о том, чтобы его воспринимали как взрослого мужчину и настоящего воина, но не чувствовал себя готовым занять место Оромиса. Даже мысли об этом казались ему неправильными и несвоевременными. И только сейчас впервые он вдруг понял, что в конечном итоге все равно станет взрослым, будет принадлежать к старшему поколению, но тогда у него уже не будет наставника, на которого всегда можно опереться, у которого всегда можно спросить совета. Он молчал, чувствуя в горле колючий комок.

А Оромис, выпустив его плечи, жестом указал на Брисингр, висевший у него на поясе, и с улыбкой заметил:

– Весь лес вздрогнул, когда ты разбудила дерево Меноа, Сапфира. И половина эльфов Эллесмеры стала умолять нас с Глаэдром мчаться туда на помощь. Мало того чтобы спасти тебя, нам пришлось еще и Гилдерина Мудрого уговаривать, потому что он желал непременно наказать вас за использование подобного насилия.

«Я не стану извиняться, – заявила Сапфира. – У нас не было времени ждать и без конца это дерево уговаривать по-хорошему!»

Оромис кивнул.

– Вполне тебя понимаю и не собираюсь ни в чем тебя винить. Я просто хотел, чтобы вы знали, какое эхо вызвали ваши необдуманные действия.

Затем он попросил у Эрагона его новый меч и стал внимательно его рассматривать. Эрагон в это время держал шлем Оромиса.

– Рунона превзошла самое себя, – восхищенно заявил Оромис, осмотрев клинок. – Редкое оружие! Вряд ли есть другой такой, который мог бы с ним сравниться. Тебе повезло, Эрагон. У тебя выдающийся меч! – Бровь Оромиса чуть поднялась, когда он увидел надпись на лезвии. – Значит, Брисингр!.. Что ж, весьма достойное имя для меча Всадника!

– Да, – кивнул Эрагон. – Но по какой-то непонятной причине всякий раз, как я произношу это имя, клинок взрывается… – Он помолчал, колеблясь и не желая снова произносить слово «брисингр», что на древнем языке эльфов и означает «огонь», закончил фразу на своем родном языке: – Снопом огня.

Бровь Оромиса поднялась еще выше.

– Вот как? А Рунона не нашла этому никакого объяснения? – Он протянул Эрагону меч и забрал у него свой шлем.

– Нашла, – кивнул Эрагон и пересказал ему обе теории Руноны.

– Интересно, – пробормотал Оромис, задумчиво глядя куда-то вдаль, за линию горизонта. Потом, словно очнувшись, он коротко дернул головой, и его серые глаза вновь так и впились в лицо Эрагона. Потом лицо его еще более помрачнело. – Боюсь, что во мне говорит моя гордость. Мы с Глаэдром, может, и не такие уж беспомощные, однако, как ты верно подметил, Эрагон, мы с ним уже не единое целое. Глаэдр страдает от своего увечья, а я – от своих многочисленных недугов. Хоть меня и прозвали Тогира Иконока, «изувеченный, но целостный». Наши недуги и увечья не составили бы особой проблемы, если б нашими врагами были одни лишь смертные. Даже в нашем нынешнем состоянии мы легко можем положить сотню обычных людей, а то и тысячу, особого значения это не имеет. Но нашим врагом является самое опасное существо, какого когда-либо знала наша земля. И как бы ни ненавистно мне было признавать это, мы с Глаэдром сейчас в невыгодном положении и, вполне возможно, не сумеем живыми выйти из предстоящих нам сражений. Наша жизнь была долгой и наполненной, однако скопившиеся за столетия беды и недуги преследуют нас, зато вы оба молоды, полны сил и надежд, и я верю, что именно у вас больше всего шансов на победу в войне против Гальбаторикса.

Оромис оглянулся на Глаэдра, и тень тревоги промелькнула на его лице.

– А потому, желая помочь вам победить, а также на случай нашей возможной гибели, Глаэдр – получив мое на то благословение – решил…

«Да, я решил, – перебил его Глаэдр, – отдать вам свое сердце сердец. Тебе, Сапфира, Сверкающая Чешуя, и тебе, Эрагон, Губитель Шейдов».

Было совершенно очевидно, что Сапфира потрясена этим решением ничуть не меньше Эрагона. Они оба не сводили глаз с величественного золотистого дракона, горой возвышавшегося над ними.

«Учитель, – сказала наконец Сапфира, – но мы, право, недостойны подобной чести… Ты уверен, что действительно хочешь доверить свое сердце именно нам?»

«Совершенно уверен, – твердо ответил Глаэдр и опустил свою массивную голову почти к самому лицу Эрагона. – Я решил сделать это по многим причинам. Если у вас будет мое Элдунари, вы сможете поддерживать постоянную связь с Оромисом и со мною, как бы далеко от нас вы ни находились. К тому же я всегда смогу передать вам часть своей силы, если вы окажетесь в затруднительном положении. А если уж нам с Оромисом суждено пасть в бою, то наши знания и опыт, а также моя магическая энергия останутся в вашем полном распоряжении. Я долго обдумывал это решение и твердо уверен в том, что оно верное».

– Но если Оромису суждено умереть, – тихо спросил Эрагон, – захочешь ли ты продолжать жить без него, только в виде Элдунари?

Глаэдр, повернув голову, уставился на него своим огромным глазом: