Эрагон. Возвращение

Он так вскрикнул, что мгновенно охрип. Перед глазами замелькали красно-желтые вспышки, потом их сменила чернота, и он завалился на бок, слыша, как внизу Сапфира воет от отчаяния, поскольку лесенка была слишком узкой для нее, а ветер снаружи – слишком сильным, и она никак не могла к нему пробраться. Потом мысленная связь с Сапфирой вдруг стала слабеть, и Эрагон рухнул в уже поджидавшую его тьму, как в избавление от мучительных страданий.

Когда он очнулся, во рту был противный кислый вкус. Он не знал, сколько времени пролежал без чувств на полу, но руки и ноги страшно затекли от длительного пребывания в неудобной позе. Буря все еще сотрясала дерево; теперь к ней прибавился еще и мощный ливень; дождевые капли грохотали по крыше дома с той же силой, что и кровь у Эрагона в висках.

«Сапфира, ты где?..» – мысленно окликнул он дракониху.

«Я здесь! Ты можешь подняться?»

«Сейчас попробую».

Голова у него слишком сильно кружилась от слабости, и устоять на раскачивающемся полу ему оказалось трудно. Он опустился на четвереньки и пополз к лестнице, перебираясь со ступеньки на ступеньку и морщась при каждом движении. На середине пути он встретился с Сапфирой; дракониха умудрилась просунуть голову невероятно глубоко в узкий лаз и от отчаяния грызла деревянные ступени.

«Малыш…» Она лизнула ему руку кончиком шершавого языка, и он улыбнулся. Потом она, выгибая шею, попыталась втянуть голову обратно, но ей это не удалось.

«Что случилось?»

«Я застряла».

«Ты за…» Эрагон не сумел удержаться и рассмеялся, хотя ему все еще было очень больно. Ситуация складывалась совсем уж дурацкая.

Сапфира сердито фыркнула и дернулась всем телом; дерево затряслось, Эрагон упал и скатился с лестницы. А дракониха, точно вдруг лишившись сил, уронила голову и, тяжело дыша, гневно потребовала:

«Ну, что ты ухмыляешься, как глупый лис! Лучше помоги!»

С трудом сдерживая смех, Эрагон уперся ногой в ее нос и толкнул изо всех сил. Сапфира, извиваясь всем телом, тщетно пыталась вырваться из западни, но сделать это сумела лишь минут через десять. И только тогда Эрагон увидел, что она сотворила с лестницей. Он даже застонал от огорчения. Ее чешуи глубоко врезались в кору дерева и изуродовали созданный эльфами изящный рисунок.

«Уф! – фыркнула Сафпира. – Ничего себе! А все ты виноват! Ничего, надеюсь, эльфы тебя простят. Для тебя они на что угодно готовы – даже день и ночь петь эти любовные баллады, сочиненные гномами, стоит только попросить».

Эрагон прилег рядом с Сапфирой, прижавшись к ее теплому животу и слушая рев бури за стенами. Широкая мембрана, закрывавшая вход, просвечивала насквозь, когда в небе вспыхивали зигзаги молний.

«Как ты думаешь, который теперь час?» – спросил он.

«Время еще есть. До нашей встречи с Оромисом и Глаэдром еще несколько часов, так что ты поспи, а я буду на страже».

И Эрагон действительно уснул, несмотря на тошнотворную качку.

Зачем ты сражаешься?

Будильник, который дал ему Оромис, гудел, как гигантский шмель. Эрагон раздраженно прихлопнул его ладонью.

Разбитое колено опухло; на нем расползался багровый синяк. Во всем теле еще чувствовались отголоски вчерашнего болевого приступа, а после эльфийской гимнастики «змея и журавль» ныли все мышцы. К тому же Эрагон охрип; из горла способен был вырваться лишь жалкий шепот. Но больше всего его тревожило то, что нанесенная Дурзой рана никак не желает заживать, а значит, боли будут повторяться. От подобной перспективы Эрагона даже слегка затошнило.

«После прошлого приступа прошло столько дней, – пожаловался он Сапфире, – что я уже начал надеяться, и тут, как назло, все снова началось. Наверное, мне просто везло, что боли так давно не возобновлялись».

Сапфира, вытянув шею, ткнулась мордой ему в плечо.

«Ничего, малыш, ты ведь не один, я всегда рядом и сделаю все, чтобы тебе помочь. – Он слабо улыбнулся в ответ, и она нежно лизнула его в щеку. – А теперь тебе пора идти».

«Я знаю».

Эрагон по-прежнему смотрел в пол, не имея ни малейшего желания двигаться. Потом все же заставил себя встать и пойти в ванную комнату, где тщательно вымылся и побрился. И вдруг он почувствовал, что кто-то пытается проникнуть в его мысли. Ни секунды не задумываясь, он установил мысленный барьер, полностью сосредоточившись на собственном большом пальце ноги. Но тут же в ушах у него прозвучал насмешливый голос Оромиса: «Восхитительно! Но это совершенно лишнее, уверяю тебя. Не забудь захватить с собой Заррок». И голос его умолк.

Эрагон судорожно вздохнул и сказал Сапфире:

«Мне нужно быть более осторожным. Окажись он моим врагом, я бы уже был полностью в его власти».

«Не был бы. Ведь я же рядом».