Еретическое путешествие к точке невозврата

День св. Ачи Конфессорского, св. Амабилия, св. Вигора, св. Дингада, св. Иоанна и Джеймса, св. Кадфана, св. Киринеи и Юлианы, св. Лициния, св. рабыни Марии, св. Матурина, св. Остермона, св. Пабиали, св. Салауна, св. Северина, св. Флориберта, св. Цезария со спутниками, другого св. Цезария и Юлиана, св. Цейто.

Вольфгера разбудил настойчивый стук в дверь.

– Если опять прислуга изображает готовность услужить, чтобы заработать свой гульдинер, встану и убью, – пробормотал он, стряхивая остатки сна.

– Ну, кто там? Чего надо? – рявкнул он, не вставая с кровати.

– Господин барон, пожалуйста, проснитесь, – защебетал за дверью голос служанки, – к вам прибыл гонец от его высокопреосвященства Альбрехта Бранденбургского!

– Ладно, – проворчал Вольфгер, уяснив, что его разбудили не напрасно, – скажи, сейчас спущусь, да вели, чтобы принесли горячей воды умыться. А гонец пусть подождёт.

– Да, господин барон, сию минуту, господин барон, – раздалось из-за двери, и служанка убежала, стуча деревянными каблучками.

Вольфгер нехотя вылез из-под одеяла и начал одеваться. Теперь, когда цель путешествия была близка как никогда, он испытывал противоречивые чувства.

В начале пути Вольфгеру казалось, что всё будет проще некуда: они приедут в Дрезден, там вместе с архиепископом посмеются над чудачествами отца Ионы, а потом вернутся домой. Теперь же всё выглядело куда более сложным и мрачным. Прежде всего, пророчества старого монаха больше не казались Вольфгеру смешными и надуманными – слишком уж много неприятностей, подтверждающих его худшие опасения, стряслось по дороге. И теперь барон с одной стороны хотел поскорее попасть к архиепископу, надеясь развеять свои страхи, а с другой боялся, что они окажутся правдой. Примерно такие же ощущения Вольфгер испытывал, когда в армии шёл в палатку к цирюльнику, чтобы вырвать больной зуб. Он мечтал поскорее избавиться от надоедливой боли и боялся самой процедуры лечения.

Гонец архиепископа оказался странным человеком – он был одет в монашескую рясу, но носил сапоги со шпорами и был вооружён мечом, этакий полусолдат, полумонах. От вина и пива гонец отказался, и с удовольствием пил молоко. Увидев Вольфгера, он поставил на стойку кружку, вытер рукой губы и небрежно поклонился:

– Господин барон Вольфгер фон Экк?

– Да.

– Вам послание от его высокопреосвященства Альбрехта Бранденбургского, – сказал монах, протягивая Вольфгеру свиток пергамента со свисающей на шнурке печатью.

– Что в послании? – спросил Вольфгер, не разворачивая его.

– Его высокопреосвященство удостаивает вас аудиенции, – ответил гонец.

– Когда?

– Сегодня.

– В какое время?

– Его высокопреосвященство не соизволили назвать точное время, но вам следует прибыть в замок Морицбург до наступления сумерек, – сказал гонец, ещё раз поклонился и вышел.

– Надо же, сколько спеси… – пробурчал Вольфгер, раскручивая свиток, – посмотрим, что пишет дражайший Альбрехт.

К барону подошёл Карл:

– Когда ехать?

– Прямо сейчас. Сходи за отцом Ионой, пусть готовится в дорогу. Женщины останутся здесь, поедем только мы втроём. Замок Морицбург, насколько я помню, недалеко от Дрездена, за колокол должны доехать, но тянуть время не стоит. Вдруг Альбрехту придёт в голову идея куда-нибудь уехать, или у него появятся неотложные дела?

***

Дорога к замку Морицбург пролегала через чахлый лес, в котором там и сям попадались пруды, ручьи, болотца и просто полосы топкой и грязной земли. Вскоре лошади были забрызганы грязью по самые бабки.

– Приедем как оборванцы, – недовольно сказал Вольфгер, взглянув на свой грязный плащ.

– Сын мой, а ты раньше встречался с архиепископом Альбрехтом? – спросил отец Иона.

– Приходилось, – кивнул Вольфгер.

– Может быть, пока мы едем, ты расскажешь о его преосвященстве? – несмело спросил монах. – Если я о нём буду хоть что-нибудь знать, мне будет легче рассказывать…