Еретики Дюны

Одраде вспоминала: танец, длинный ритм которого сменился хаотичным насилием. Сиайнок, который славился концентрацией религиозной энергии, выродился в совершенно другой вид энергетического обмена. Она вспомнила и о взволнованной реакции Шианы на тот танец на Большой Площади. Одраде тогда спросила девочку:

– О чем они говорили толпе там, внизу?

– Танцовщики занимались какой-то глупостью!

Такой ответ был недопустим.

– Я уже предупреждала тебя о таком тоне, Шиана. Ты что, хочешь узнать, как Преподобная Мать может наказать тебя?

Эти слова сейчас звучали, как призрачное воспоминание в мозгу Одраде. За окном она видела сумерки, сгущавшиеся над Дар-эс-Балатом. На нее навалилось чувство тяжкого одиночества. Все ушли.

Осталась только одна наказанная.

Какие ясные глаза были тогда у Шианы, когда она задавала свои детские вопросы в комнате над Большой Площадью!

– Почему вы все время говорите о боли и наказаниях?

– Ты должен научиться дисциплине. Как ты сможешь руководить другими, если не можешь руководить собой?

– Мне не понравился этот урок.

– Никому из нас он особенно не понравился… но потом мы сможем извлечь из него пользу.

Как и предполагалось, этот ответ долго отравлял сознание Шианы. В конце концов она рассказала все, что поняла в этом танце.

– Некоторые из танцоров смогли убежать. Другие отправились прямиком к Шайтану. Священники говорят, что они ушли к Шаи-Хулуду.

– Что ты можешь сказать о тех, кто уцелел?

– Когда они поправятся, то смогут поучаствовать в великом танце в Пустыне. Если Шайтан придет, то они умрут, а если нет, то получат свою награду.

Одраде уловила связный смысл в этом рассказе. Шиана не всегда владела словом, поэтому иногда промахивалась мимо смысла, хотя ее рассказ можно было продолжить. Какая горечь сквозила в голосе девочки!

– Они получат место на базаре, деньги и все в таком духе. Священники скажут, что они доказали, что они люди.

– А как быть с теми, кто не смог этого доказать?

Одраде подняла руку и принялась рассматривать ее в сумрачном свете заката, вспоминая комнату испытания Пряностью. К шее был приставлен отравленный гом джаббар, готовый убить ее при попытке закричать или уклониться.

Шиана не закричала. Но она знала ответ, даже не пройдя еще испытания Пряностью.

– Они тоже люди, но другие.

Одраде говорила вслух в тишине комнаты, уставленной экспонатами из сокровищницы Тирана.

– Что ты сделал с нами, Лето? Ты только Шайтан, который говорит с нами? Что ты теперь хочешь заставить нас сделать?

Должен ли был твой ископаемый танец стать ископаемым сексом?

– С кем вы разговариваете, Преподобная?

В дверях стояла Шиана в серой накидке начинающей послушницы. В полумраке ее смутный силуэт казался неправдоподобно большим.

– Верховная Мать послала меня за вами, – сказала девочка, приблизившись к Одраде.

– Я разговаривала сама с собой, – ответила Одраде. Она посмотрела на странно притихшую Шиану и вспомнила тот волнующий момент, когда ей был задан ключевой вопрос: Ты хочешь быть Преподобной Матерью?

– Почему вы разговариваете сама с собой? – в голосе Шианы слышалась искренняя забота, а так стараются учителя-прокторы, стремясь избавить детей от этих вредных эмоций.

– Я вспомнила, как спросила тебя, хочешь ли ты стать Преподобной Матерью, – ответила Одраде. – Это всколыхнуло другие мысли.

– Вы говорили тогда, что я должна отдать всю себя, чтобы идти в одном с вами направлении, не оглядываясь назад, ни о чем не жалея и во всем подчиняясь вам.

– А ты спросила: «И это все?»

– Я не очень много понимала тогда, правда, я и сейчас ничего не понимаю.

– Все мы очень мало понимаем, дитя. Кроме того, что нам приходится сообща исполнять один танец. И Шайтан непременно явится, если даже самый малый из нас не сможет этого делать.

При встрече с незнакомцем надо сделать скидку на разницу в обычаях и воспитании.

Леди Джессика, «Мудрость Арракиса»

Бурцмали дал сигнал к выступлению, когда зеленоватое солнце начало садиться. Было уже темно, когда они достигли окраины Исаи и вышли на дорогу, которая должна была привести их к Дункану. Огни города, отражаясь от низких облаков, освещали жалкие трущобы, сквозь которые пробирались Бурцмали и Луцилла, ведомые проводниками.

Эти проводники очень беспокоили Луциллу. Они то и дело менялись, появляясь из боковых переулков или внезапно открывающихся дверей, и шепотом сообщали направление движения.

Слишком уж много людей знало о двоих беглецах и цели их предстоящего свидания.

Преподобная Мать сумела обуздать свою ненависть, но осталось недоверие ко всем, населявшим этот проклятый город. Ей было очень трудно скрывать это чувство за беспечностью проститутки, занятой ловлей клиентов.

Тротуары были забрызганы грязью от проезжавших по дороге машин. Они не успели пройти и полкилометра, как у Луциллы замерзли ноги и ей пришлось тратить энергию на усиленное кровообращение в конечностях.