Еретики Дюны

Бурцмали молча шел впереди, опустив голову, очевидно, погруженный в собственные невеселые мысли. Луциллу было трудно обмануть – на самом деле он все слышал, от его внимания не ускользал ни один проезжавший мимо автомобиль. Он предусмотрительно отводил женщину в сторону, когда приближалась очередная машина. Пролетавшие мимо экипажи на подвесках выдавливали фонтаны грязи из-под своих гидравлических юбок. Эта грязь повисала на растущих вдоль дороги кустах, придавая всему шутовской неопрятный вид. Бурцмали в таких случаях ложился в снег, прикрывая собой Луциллу и терпеливо ждал, когда очередной экипаж скроется из виду. Правда, пассажиры этих машин вряд ли слышали что-то, кроме рева двигателей.

Они шли безостановочно более двух часов, прежде чем Бурцмали остановился, стараясь сориентироваться на перекрестке нескольких дорог. Целью их похода была община на периметре города, которую им рекомендовали как «абсолютно безопасную». Но Луциллу не проведешь. Она понимала, что на Гамму нет абсолютно безопасных мест.

Местоположение общины выдавало отражение желтого света от облаков. Они прошли по туннелю, проложенному под периметром, и поднялись по холму, склоны которого были засажены каким-то подобием сада. В сумеречном свете вырисовывались голые ветви.

Луцилла взглянула вверх. Облака начали редеть. У Гамму было много лун, превращенных в крепости-невидимки. Тег определил местоположение некоторых из них, а Луцилла открыла сейчас еще несколько новых. Эти луны были в четыре раза больше обычных звезд и давали довольно сильный свет, так как перемещались по небосводу группами. Движение их было стремительным – они пересекали небо в считаные часы. Сейчас над горизонтом мелькнули шесть таких спутников – часть оборонительного пояса Гамму.

Луцилла подумала о слабости осадного менталитета, который породил такую систему обороны. В этом Тег прав. Ключ к военному успеху лежит в мобильности войск. Но Тег вряд ли имел в виду пешее передвижение.

На снегу было трудно укрыться и Луцилла чувствовала, как нервничает Бурцмали. Что они будут делать, если заметят погоню? Слева от них простиралась покрытая снегом низина, ведущая к поселку, куда они шли. Дороги не было, но к общине вела едва заметная тропинка.

Они двинулись вперед, утопая в снегу по икры.

– Надеюсь, что этим людям можно доверять, – сказала Луцилла.

– Они ненавидят Досточтимых Матрон, – ответил Бурцмали. – Для нас этого вполне достаточно.

– Лучше бы гхола был здесь! – она постаралась подавить гнев, но не удержалась и добавила: – Для меня одной ненависти недостаточно.

Надо рассчитывать на худшее, подумала она.

Лучше думать о Бурцмали – это вселяло в нее уверенность, настолько молодой башар был похож на Тега. Ни один из них не поведет по дороге в тупик, если, конечно, сможет хоть что-то предпринять. Луцилла была убеждена, что в кустах прячутся люди, готовые помочь, если они попадут в трудное положение.

Засыпанная снегом тропинка перешла в мощеную дорогу, очищенную от снега с помощью отопительной системы. В середине дороги вился желобок, в котором скапливался растаявший снег. Сделав несколько шагов по дороге, Луцилла поняла, что это за желобок. Это был магшут, магнитная лента транспортера, по которому еще в древности доставляли по дорогам товары. Но это было еще до Рассеяния, когда в Исаи работали заводы и фабрики.

– Сейчас начнется крутой подъем, – предупредил женщину Бурцмали. – В нем вырублены ступени, но будь осторожна – они не очень глубокие.

Тем временем они дошли до конца магшута. Перед ними возвышалась ветхая стена, сложенная по древним образцам, – пластил, обложенный кирпичом. В тусклом свете звезд, усеявших прояснившееся небо, были видны очертания какой-то кирпичной коробки производственного назначения времен Великого Голода. Стена поросла вьюном и грибами. Эта буйная растительность была не в силах скрыть трещины и проломы в стене, которые пытались, без всякого, впрочем, успеха, залатать штукатуркой. Со стены на то место, где магшут безнадежно запутывался в густом кустарнике, смотрел ряд подслеповатых окошек. В трех окнах горел синий электрический свет, сопровождавшийся тихим потрескиванием.

– Когда-то здесь был завод, – сказал Бурцмали.

– У меня самой есть глаза и кое-какая память, – огрызнулась Луцилла. Этот самец, видно, вообразил, что у нее вообще нет ни капли разума.

Слева что-то громко скрипнуло. В стене, приподняв сплетения повилики, открылась дверь, и чья-то рука осветила проход желтым светом.

– Живо! – крикнул Бурцмали. Он схватил Луциллу за руку и потащил ее за собой по ступеням лестницы, ведущей вниз от открывшейся в стене двери. Сработал какой-то скрипучий механизм, и дверь закрылась за их спинами.