Эридан

— Вы живете здесь с тех пор как все улетели?

— Да, с тех самых пор. — Старик показал на стол и стулья. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Карпентер выбрал стул, который выглядел чище остальных. Скип уселся напротив, а Хаксли рядом. Дейдре пришлось стоять, но она, похоже, не возражала.

— Скип сказал, вы из будущего, — уронил Хаксли.

— Из далекого будущего.

— Он говорил про семьдесят миллионов лет. Я ему не поверил, но теперь верю. Видно, что вы не из марсиан, а кью вряд ли засеют планету много раньше этого срока.

— Как вы поняли, что я не марсианин?

— Это ясно как день, хотя внешне вы от нас не отличаетесь.

— Вы предположили, что кью собираются засеять Землю людьми вроде вас. В том веке, из которого я прибыл, у нас множество всяких рас с очень разной историей. В основе своей они одинаковы, но отличаются цветом и сложением. Вы и дети похожи на мою расу, но на Марсе наверняка есть и другие.

— Есть, но между ними нет внешних отличий. Вы серьезно про разницу в цвете?

— Должно быть, кью использовали у вас семена одного вида. Чтобы заселить Землю, потребуются разные.

— Возможно, заселение Марса было первым экспериментом, в дальнейшем они усложнят опыты.

— Но почему они засеяли Марс людьми сразу же, а на Земле запустили эволюцию, которая привела к рептилиям?

— Откуда мне знать. Наверное, не ожидали таких результатов, потому сейчас и явились.

— Вы их видели?

— О да, и не раз.

— Какие они?

— Как геометрические фигуры. Надо полагать, они собрались уничтожить рептилий. По крайне мере, некоторых.

Старик, словно заглянул в будущее, но Карпентеру не верилось, что динозавры вымерли из-за кью. Если на то пошло, ему не верилось, что кью вообще существуют.

Он показал на заставленные папками полки.

— Книги?

— Да, я много читаю. Раньше охотился, потом закончились заряды, и теперь больше ничего не остается делать. Здесь лучшее, что было в библиотеке Риммена. Я перенес их сюда, когда улетели колонисты, а заодно кучу всякой всячины: плиту, лохань для мытья посуды, столовые приборы, инструменты, разделочные ножи, фонарь с запасом батареек, стальные двери для нового жилья… А еще набрал продуктов до конца жизни. Таскал все это много дней.

С дверьми пришлось труднее всего. Дважды нападали динозавры, едва не расстался с жизнью.

— Почему вы не остались в городе?

— Он напоминал мне о Марсе. Все эти дома… Я хотел забыть Марс, но когда мы прилетели сюда, то привезли его с собой. Я был главным помощником у начальника строительства Риммена, но архитектурный проект зависел не от меня.

— Скип рассказал вам о похитителях?

— Да. Теперь я вдвойне рад, что не остался в городе.

— Похитители — я называю их террористами — ненавидят правящие круги Большого Марса. Вы сказали, что хотели позабыть родину. Тоже ненавидите систему?

— Скажем так, недолюбливаю. Когда-то я был ее винтиком. Понятно, вы ничего не знаете о нашей планете — то есть, теперешней — разве что по рассказам этих двух ребят. У нас пять крупных государств. Большой Марс меньше их всех, зато самый технологически развитый. Тем не менее, мы упрямо держимся за дурацкую, почти бесполезную монархию. Она как глазурь на торте из властолюбцев, дельцов, ну и черни, само собой. Хуже всего двуличие, я бы даже сказал, двойное двуличие. За счет заслуг к кормушке не пролезешь. Чтобы выбиться наверх, приходится жульничать и подлизываться. А что до десентиментализации, которую все проходят в тринадцать лет, то это просто фарс. Скип вам рассказывал о десентиментализации?

Карпентер кивнул.

— До поры до времени все работает отлично. На решения человека не влияют любовь, привязанность или сострадание. И все же, его решения редко беспристрастны: десентиментализация всего-навсего убирает заслоны перед жадностью. Если оставить в стороне королевскую семью, у которой и так денег, как грязи, на островном континенте Большой Марс живут два рода людей: те, кто с помощью двуличия пролез на теплое местечко, и те, кто отчаянно пытается их вытеснить. Если с искусством лести плохо, как в моем случае, вы обречены и навеки останетесь чернью. Впрочем, мне повезло. Скорее благодаря случаю, а не знаниям, я получил должность помощника главного инженера. Еще немного, и меня самого назначили бы руководить строительством второго города в горах, но затем от проекта отказались. Лишили меня возможности показать себя и достойного жалования. Вот я и решил больше не иметь с ними никаких дел — ни с государством, ни с планетой!

— Значит, Большой Марс — остров? — спросил Карпентер.

— Да, огромный остров. Не знаю, как выглядит Марс в ваши дни, но сейчас его северное полушарие — один большой океан, который омывает маленький ледяной континент на полюсе. Большой Марс — в восточном полушарии у побережья материка, а тот занимает почти всю южную половину планеты.

Элизий, подумал Карпентер, тот самый. Геологи будущего тоже говорят, что на красной планете когда-то существовал океан, а Элизий был островом.

— Если Большой Марс то место, о котором я думаю, то пирамиды все еще стоят. Их сфотографировал один из наших космических кораблей. Трехсторонние такие. И одна четырехсторонняя.