Эрик Сати

Похоже, что для Сати при сочинении «Отмены спектакля» речь шла не о провокативности балета и не о его статусе среди авангардных высказываний, а о возможности создания произведения современного искусства из подручных повседневных материалов. Композитор писал в программке:

Музыка «Отмены»? В ней я изобразил «гулящих» персонажей. Для этого я использовал народные темы. Эти темы весьма «образны» ‹…› Да, весьма «вызывающи». Даже «вызовлекающи» ‹…›

Робкие «скромники» и прочие «моралисты» будут упрекать меня в использовании этих тем. Учитывать мнение подобных людей я не намерен ‹…›

Реакционные «тупицы» будут осыпать меня проклятиями. Ба! Я признаю лишь одного судью: публику. Она сумеет распознать эти темы, и они ничуть не покоробят ее[206]

.

Как потом оказалось, публика оценила «Отмену спектакля» более жестко, чем любые другие сочинения Сати, но для Пикабиа и авангардных артистов балет был «совершенным шедевром», что они и выразили восторженным возгласом: «Да здравствует Сати!»[207]

Заключение

Время проходит и снова уже не пройдет.

Сати

На самом деле жить Сати оставалось всего несколько месяцев. У него был цирроз печени, зимой 1925 года состояние Сати начало быстро ухудшаться, и к февралю он уже был неспособен совершить свою обычную ежедневную прогулку из Аркёя в Париж. Друзья организовали ему номер в роскошном Гранд-отеле на площади Оперы, думая, что ему понравится вид из окна, но как вспоминала Мадлен Мийо, он «возненавидел» отель и провел там только два дня. Потом он переехал в маленькую гостиницу «Истрия» на Монпарнасе, «очень шумное местечко, с богемной репутацией, обычно натурщицы в таких гостиницах снимают комнаты». Именно «Истрию» Пикабия со товарищи сделали своей штаб-квартирой, работая над балетом «Отмена спектакля» всего несколькими месяцами раньше[208]. К апрелю у Сати развился плеврит и надо было ложиться в больницу; Этьен де Бомон устроил частную палату в больнице Святого Иосифа, и Сати провел в ней свои последние дни. Среди его постоянных посетителей был молодой композитор Анри Соге, оставивший трогательное описание Сати в эти последние месяцы жизни:

Я видел, как он становится все более бледным, худым и слабым, но ясный проницательный взгляд никуда не делся. Он сохранил свой живой эксцентричный юмор и мягкую улыбку. Когда секретарь его издателя Лероля принес ему букет цветов, Сати воскликнул: «Уже!» ‹…› без сомнения, считая это плохим предзнаменованием ‹…› Он мирно скончался в восемь вечера 1 июля, получив последнее причастие ‹…› Его последними словами были: «А! Коровы…»

Похороны состоялись в Аркёе 6 июля. Франсис Пуленк, с которым Сати разорвал отношения в Монте-Карло в 1924 году, на похоронах не присутствовал, но знал все подробности из письма своей знакомой Раймонды Линуасье. Она писала: