Эркюль Пуаро

Герда сказала, что нашла Джона мертвым и подняла револьвер. А что она могла сказать? Она ведь должна была что-то ответить, бедняга.

Хорошо Генриетте защищать Герду... Однако заявив, что все сказанное Гердой правдоподобно, подумала ли она, к чему может привести следствие? К самым невероятным результатам.

Вчера вечером Генриетта была очень странной. Но это, конечно, шок, вызванный смертью Джона Кристоу. Бедная Генриетта... Она так сильно любила Джона! Но, конечно, со временем это пройдет, все проходит... И тогда она выйдет замуж за Эдварда и будет жить в Эйнсвике, и Эдвард наконец будет счастлив.

Генриетте всегда нравился Эдвард. Просто так уж случилось, что Джон Кристоу, энергичный, властный, встал на их дороге, и Эдвард в сравнении с ним выглядел таким... таким блеклым.

Когда Мидж спустилась к завтраку, она была поражена – Эдвард, теперь, когда рядом не было Джона Кристоу, снова стал самим собой. Он выглядел более уверенным, не таким замкнутым и нерешительным. Эдвард любезно разговаривал с Дэвидом, который по-прежнему смотрел сердито и отвечал неохотно.

– Дэвид, вы должны чаще приезжать в Эйнсвик. Мне хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя там как дома и получше познакомились с имением.

Накладывая себе джем, Дэвид холодно ответил:

– Такие большие имения абсолютно нелепы. Их необходимо разделить.

– Надеюсь, это произойдет после меня, – улыбаясь сказал Эдвард. – Мои арендаторы довольны.

– А не должны бы! – заявил Дэвид. – Никто не должен быть доволен.

– «Если бы мартышки были довольны своими хвостами», – проговорила леди Энкейтлл, стоя у буфета и рассеянно глядя на блюдо с почками. – Эти стихи я учила еще в детстве и никак не могу припомнить, как дальше. Я должна поговорить с вами, Дэвид, и узнать от вас новые идеи. Насколько я поняла, нужно всех ненавидеть и в то же время предоставить им бесплатное образование и медицинское обслуживание. Бедняги! Эти беспомощные детишки, толпящиеся каждый день в школах... и рыбий жир, который насильно вливают младенцам, хотят они того или нет... Препротивно пахнущая жидкость!

«Люси, – подумала Мидж, – ведет себя как всегда». Гаджен, мимо которого Мидж прошла в холле, тоже выглядел как всегда. Жизнь в «Лощине», казалось, опять шла своим чередом. С отъездом Герды все происшедшее стало похоже на страшный сон. Вскоре послышался скрип колес по гравию, и машина сэра Генри подъехала к дому. В Лондоне он переночевал в клубе и выехал рано.

– Ну как, дорогой, – спросила Люси, – все в порядке?

– Да, секретарь – очень компетентная девушка – была на месте и все взяла на себя. Там, кажется, была сестра. Ее вызвала секретарша.

– Я так и думала, – сказала леди Энкейтлл. – Из Танбридж-Уэллс.

– Кажется, Бексхилл, – взглянув с недоумением на жену, ответил сэр Генри.

– Бексхилл? Пожалуй... Да, вполне возможно, – после некоторого раздумья согласилась леди Энкейтлл.

Подошел Гаджен:

– Сэр Генри, звонил инспектор Грэйндж. Заседание суда назначено на среду в одиннадцать часов.

Сэр Генри кивнул головой.

– Мидж, – сказала леди Энкейтлл, – ты позвонила бы в свой магазин...

Мидж медленно пошла к телефону. Вся жизнь ее протекала так размеренно и заурядно... Она чувствовала, что ей не хватит слов, чтобы объяснить хозяйке магазина, почему после четырех выходных она все-таки не может вернуться на работу. Сказать, что она замешана в убийстве... Это звучит просто дико! Дико! К тому же мадам Элфридж – особа, которой не так-то просто что-либо объяснить...

Мидж решительно вздернула подбородок и сняла телефонную трубку.

Разговор вышел таким, как она и ожидала. Противный хриплый голос той ядовитой коротышки прозудел:

– Что такое, мизз Харказзл? Змерть? Похороны? Вы прекраззно знаете, что у меня не хватает людей! Вы думаете, я буду терпеть важи оправдания? О конежно, вы там, полагаю, развлекаетезь!

Мидж, прервав ее, объяснила все коротко и понятно.

«Полизия?! Вы зказали полизия... – Голос мадам Элфридж сорвался на визг. – Вы зпутались з полизия?!»

Стиснув зубы, Мидж продолжала объяснять. Как грязно опошлила эта женщина на другом конце провода случившееся у них горе. Вульгарное полицейское дело! Сколько же желчи в этом существе!

В комнату вошел Эдвард, но, увидев, что Мидж говорит по телефону, хотел было уйти. Она остановила его:

– Останьтесь, Эдвард. Пожалуйста, прошу вас!

Присутствие Эдварда давало ей силу противостоять ядовитым замечаниям, сыпавшимся ей в ухо. Она убрала руку, которой закрывала трубку.

– Что? Да, извините, мадам. Но, видите ли, это не моя вина...

Противный хриплый голос продолжал сердито кричать:

– Кто эти важи друзья? Что это за люди, езли у них в доме полизия и убийство? Мне вообже хочется, чтобы вы не возвражжализ! Я не могу допузтить, чтобы позтрадала репутазия моего магазина!

Мидж отвечала покорно и уклончиво. Наконец, со вздохом облегчения, положила трубку. Ее подташнивало и всю трясло.

– Это место, где я работаю, – объяснила она. – Я должна была сообщить, что не могу вернуться до вторника из-за судебного разбирательства и... полиции.