Эркюль Пуаро

– Мне никогда такое не пришло бы в голову... Я о таком и не помышляла... Молодая мисс показалась мне странной, но...

Нетерпеливый жест врача заставил ее начать свой рассказ заново.

– Ну так вот. Я увидела молодую мисс в номере миссис Редферн. Она стояла у умывальника и держала в руках маленькую коробочку. Завидев меня, она очень удивилась. Я тоже, потому что мне показалось странным, что она зашла к вам в комнату, мадам, когда вас там не было... Но я решила, что она вернулась за чем-то, что она вам одолжила... Она сказала: «Я пришла за этим!» и вышла...

Кристина еле слышно прошептала:

– Мое снотворное...

Врач резко повернулся к ней.

– Откуда она знала, что оно у вас есть?

– Я ей однажды дала одну таблетку. Это было на другой день после убийства. Она пожаловалась мне, что у нее бессонница... Я помню она меня спросила, хватит ли одной таблетки. Я ответила: «Да, вполне. Это очень сильное средство», – и посоветовала ей никогда не брать больше двух!

– А она выпила шесть! – воскликнул Нисден.

Кристина утерла слезу.

– Это моя вина! Мне следовало запереть таблетки на ключ!

– Это было бы более разумно, – бросил Нисден, пожимая плечами.

Не сдержав слез, Кристина в отчаянии расплакалась.

– По моей вине она умирает...

– Нет, – жестко произнес капитан Маршалл, – вам не в чем себя винить. Линда знала, что она делает. Она сознательно выпила шесть таблеток. И может быть... может быть, так даже лучше!

Его взгляд устремился на листок бумаги, который он держал в руках, тот самый листок, что Пуаро без слов протянул ему чуть раньше.

Розамунда Дарнли отчаянно запротестовала:

– Я в это не верю! Я никогда не поверю в то, что Линда убила Арлену!.. Это невозможно!.. Это доказывают свидетельские показания!

– Да, она не может быть виновной! – присоединилась к ней Кристина. – Она была в глубокой депрессии, и ее воображение...

В дверь вошел полковник Вестон.

– Что происходит? – спросил он с порога.

Нисден взял письмо Линды из рук Маршалла и протянул его начальнику полиции.

Тот прочел его и вскричал с выражением недоверия на лице:

– Что это значит? Здесь нет и слова правды! Это совершенно невозможно!

И, уверенным голосом, он еще раз повторил:

– Это невозможно! Вы согласны со мной, Пуаро?

– Я боюсь, – сказал Пуаро, – что это все же возможно.

Он говорил медленно, и в его голосе звучала грусть.

– Но, мосье Пуаро, – вмешалась Кристина Редферн, – я же все это время была с ней. Я была с ней до без четверти двенадцать. Я заявила об этом полиции.

– Да, мадам, – ответил Пуаро. – Ваше показание, мадам, как раз и являлось ее алиби. Но на чем оно было основано? На том времени, которое показывали часы самой Линды Маршалл. Расставаясь с ней, вы думали, что было без четверти двенадцать только потому, что она сама вам это сказала. Вы даже удивились, что время прошло так быстро.

Она изумленно смотрела на него.

– А теперь, пожалуйста, постарайтесь вспомнить, мадам, – продолжал он. – Вы вернулись в отель быстрым или медленным шагом?

– Пожалуй, медленным.

– Заметили ли вы что-нибудь на дороге?

– Боюсь, что нет. Я была погружена в свои мысли.

– Извините меня за то, что я задаю вам этот вопрос, не можете ли вы нам сказать, о чем вы думали?

Кристина покраснела.

– Я полагаю, – смущенно ответила она, – что вам необходимо знать это... Я думала, не уехать ли мне отсюда. Уехать, ничего не сказав моему мужу. Я чувствовала себя такой несчастной!

– Кристина! – воскликнул Патрик.

– Верно, – продолжал Пуаро своим спокойным голосом. – Вы были поглощены вашими мыслями и не обращали внимание на то, что происходило вокруг вас. Вы шли очень медленным шагом и, вероятно, даже часто останавливались в задумчивости.

Кристина кивнула головой.

– Вы угадали, мосье Пуаро. Именно так все и было. Придя в отель, я словно пробудилась ото сна! Боясь опоздать, я бросилась в холл и, лишь увидев настенные часы, поняла, что времени у меня было достаточно!

– Так оно и было, – подтвердил Пуаро.

Он повернулся к Маршаллу.