Эсфирь, а по-персидски - 'звезда'

"Искони мы, Ахмениды, пользуемся почетом, искони наш род был царственным. Восемь человек из моего рода были до меня царями. Я девятый", - повелел написать на камне Дарий.

"А я - одиннадцатый, значит сын мой, Дарий Второй будет двенадцатым Ахменидом", - подумал Артаксеркс, величественно шагая в сопровождении телохранителей по гулкому коридору.

"Следующие страны мне достались, по воле Ахуры Мазды я стал над ними царем: Персия, Элам, Вавилония, Ассирия, Аравия, Египет, Лидия, Иония, Мидия, Армения, Каппадокия, Парфия, Дрангиана, Арейя, Хорезм, Бактрия, Согдиана, Гандара, Сака, Саттагидия, Арахозия, Мака: всего двадцать три страны", - выбил на камнях Дарий.

"А я вскоре прибавлю сюда своей длинной рукой ещё и другие владения, а если Мегабиз поможет, то и все греческие острова будут моими", - мысленно прикинул Артаксеркс Лонгиман, скользя глазами по белеющим в полумраке греческим изваяниям из мрамора.

"В этих странах каждого человека, который был лучшим, я ублаготворял, а каждого, кто был враждебен, строго наказывал. По воле Ахура Мазды, эти страны следовали моим законам. Все, что я им приказывал, они исполняли. Ахура Мазда дал мне это царство...

...Потом появился человек, маг по имени Гаумата. Он восстал в Пишияуваде, у горы Аракадриш... Народ он так обманывал: "Я - Бардия, сын Кира, брат Камбиза. Тогда весь народ взбунтовался и перешел от Камбиза к нему - и Персия, и Мидия, и другие страны. Гаумата захватил царство..."

Артаксеркс чувствовал, что снова пришло какое-то важное известие, иначе Фемистокл не осмелился бы беспокоить владыку во время пира с царицей, и тем более не передал бы через слуг своей просьбы выслушать его одному, без присутствия визиря.

В дорогом платье, с отросшей бородой, ровно подстриженной на особый восточный манер, Фемистокл теперь во всем был похож на знатного перса, если бы не открытое, плутоватое выражение лица, отличающее многих греков.

После длинного приветствия, которое он сказал царю на чистом персидском языке, Артаксеркс убедился, что Фемистокл заметно продвинулся и в знании языков - он даже говорил теперь не так быстро, как прежде, а делая в своей речи долгие, задумчивые паузы.

- Ты выбрал не самое лучшее время, чтобы явиться к царю, - сказал Артаксеркс, милостиво разрешив Фемистоклу облобызать края своей одежды. - В такое время все мирные люди уже спят, кроме моего евнуха Харбоны, который никогда не смыкает глаз. Я ждал, когда ты явишься ко мне, чтобы рассказать о греках все, что тебе изветно. Но не думал увидеть тебя сегодня.

- Меня привели во дворец срочные известия, - нисколько не смутился Фемистокл. - Я мог бы подождать до утра, но решил не откладывать.

- Или все греческие острова разом смыло морскими волнами? - пошутил Артаксеркс, который после выпитого вина, и приятного общения с Аманом и царицей, все ещё пребывал в хорошем расположении духа.

Фемистокл оценил шутку владыки, ноответил со сдерженным достоинсвом:

- Нет, мой повелитель - такое известие я бы оплакал в одиночестве. Хоть я и не желаю возвращаться в родные места, но моя память до сих пор хранит имена людей, которым я вовсе не желаю погибели в пучине.

- Так кому же ты служишь, Фемистокл?

- Мой приход к тебе, господин, скажет об этом лучше всяких слов. Я подумал, что нем нет никакого смысла обсуждать прежние дела, когда есть совсем новые, и тебе интереснее будет послушать о них.

- Где же на этот раз случился бунт? - спросил Артаксеркс, помолчав. И насколько верны твои сведения?

- Я только что получил письмо от своего знакомого вононачальника с Кирпа. Он прежний мой друг, которому можно верить.

- Понятно, снова Кипр... Но там теперь Мегабиз - я доверяю его острому мечу. Получив свое золото, он теперь служит мне... как ручной зверек.

- Но хорошо ли ты знаешь домашних зверьков внутри своего дворца, царь?

- Что ты этим хочешь сказать? Нет, грек, похоже, я пока плохо понимаю тебя без переводчиков. Твой язык для меня остался таким же путанным, как узоры на свернутом ковре. Лучше я велю позвать везиря: может, вместе мы лучше разберемся?

- Амана? Нет, уж он точно постарается перевернуть все мои слова. Мне стало известно, что Аман Вугеянин сам писал Мегабизу письма от своего имени в Сирию и вел с твоим сатрапом тайные переговоры.

- Аман? Он писал от моего имени? - удивился царь. - Я ничего не знаю об этом.

- От своего имени, - осторожно поправил Артаксеркса грек. - Он писал через переводчиков на одном из сирийских наречий, мало кому известного, и таким образом надеялся спрятать свои дела.

- И что же в том письме?

- Судя по всему, Аман Вугеянин сам подговорил Мегабиза устроить против тебя мятеж, чтобы устрашить тебя, и затем получить от тебя золота. Мой друг сильно жалуется на твоего визиря, владыка. Он так обставил дело, что греки тоже ему заплатили за этот мятеж золотом - они надеялись, пользуясь смутами, отвоевать остров, но не успели. Ведь Мегабиз получил от тебя подарки и сразу же явился с нимим воевать.

- Но зачем... зачем Аману все это нужно?