Ещё один плод познания. Часть 2 (СИ)

И он отслужил три года в той армии, в одной из самых "обстрелянных", часто посылаемых на всевозможные операции боевых частей. Здоровье и физическая подготовка позволили ему, пусть не без большого напряжения, всё-таки пройти изматывающий учебный курс - с марш-бросками при полной выкладке, постоянным недосыпанием и нагрузками, подобные которым он и представить себе не мог совсем ещё недавно... Удалось и сжиться с товарищами - очень разными, по большей части получившими иное, нежели он сам, воспитание. Иной менталитет, думалось ему. У многих - с ощутимым восточным налётом, и налёт этот сказывался не только в любимых ими мелодиях и блюдах, но и в некоторых суждениях. Слышалось иной раз - когда смотрели на отдыхе фильмы по чёрно-белому телевизору в магазинчике военторга, - благодушно-одобрительное отношение к проделкам жуликов, а то и к берущим своё грубовато-силовыми ухватками... С другой же стороны - здесь очень любили детей. Когда он однажды сказал, что молодым семьям, может быть, не стоит спешить обзаводиться малышами - "надо для себя сначала пожить", - сержант, который был лишь на два года старше его, ответил: "Улыбка ребёнка в доме... ты ещё поймёшь, что это значит..." И не договорил; но в душу Мишеля эти слова, сначала хлестнув болью, - образ маленькой Ноэми явился ему, - непреложно и навсегда впечатались...

Так или иначе, он ладил с окружающими. С лёгким акцентом, но бойко и азартно болтал с ними о девушках и футболе, делился школьными историями, описывал края, где рос, и слушал их байки... И прозвище к нему пристало то же самое, что и в школе. И спросили однажды - "Интересно, тебя и там, где ты жил, так звали?.. А то мы тут поспорили насчёт тебя..." "Звали, - откликнулся он, - что уж тут поделать... хотя там это пишется совсем не похоже..."

И очень сближало его с ними, невзирая на "менталитет", то, что ИМ он мог рассказать - и рассказал, - ещё и о раннем своём детстве в ЭТОЙ стране, и... и даже о самом страшном, что было здесь пережито. И нашлись меж ними такие, в чьих воспоминаниях тоже были лица и голоса погубленных террором.

И в месяцы подготовительного курса, и потом, во время "настоящей" службы, уже будучи приписан к действующей части, он ездил иногда, получая увольнительные, ночевать к тем родственникам, у которых когда-то, после школы, гостил. Но не чаще раза в месяц - было до их дома не близко; и жил он почти постоянно на базе - в спокойные недели выезжал иногда на вечер, поймав попутку, погулять в ближайший городок, но возвращался на ночь.

Но не так уж много было таких "спокойных недель" - то и дело случались переброски в опасные места, и передислокации с одного опасного участка на другой; и было в том числе несколько столкновений с террористическими группами, и были поиски вооружённых террористов, скрываемых в селениях, - поиски, когда приходилось прочёсывать жилые кварталы, зная, что каждую секунду из-за угла могут выстрелить или бросить бутылку с зажигательной смесью... На отдыхе солдаты делились между собой ощущениями: было страшно, всем было страшно, но страх не лишал воли, не обездвиживал - ведь в руках оружие, а в душе уверенность, что дело твоё сверхважно, что даже гибель, если и встретишь её, не будет глупой и бессмысленной...

И была перестрелка в пустынной местности близ одного села, когда он, дав очередь из американской винтовки "M-16", увидел чётко и явственно, что одна из метавшихся меж скалами фигур с автоматом - упала и больше не двигалась. Справа и слева от этого уже не шевелившегося тела сверкнули вспышки других выстрелов; и были ещё очереди из-за смежной гряды, под прямым углом, - там размещалось в засаде ещё одно отделение... Террористы попали в капкан, и были перебиты - все шестеро, да, именно столько их там должно было находиться согласно предварительным данным.