«Если», 2016 № 04

Подплыл к своему не вовремя отказавшему экзоскелету — может, удастся запустить его в ручном режиме? А он возьми да и схвати меня за глотку своим пятипалым титановым охватом. Сработал эффект внезапности, ничего не успел противопоставить. Шея у меня, скажем откровенно, толстая, но против металлических пальчиков и мощного электропривода ничего не попишешь. Теперь звенья схвата остановятся, только когда раздавят шейные позвонки. Еще немного — и сознание закроется чернильными кляксами, а затем, если верить оптимистам, предстоит мрачный коридор, в конце которого райский свет. Противнику этого мало, второй манипулятор тянется к моему паху, не защищенному даже обмундированием! По ходу дела, управление экзоскелетом перехватили настоящие садисты. В последний момент ухитрился дотянуться до провода, передающего координаты звеньев схвата управляющему приводом устройству, и выдрал его с мясом.

Термин «отдышаться» в отношении меня неприменим, так что, настроившись на гудение глубины, я на какое-то время отрешаюсь от своего тела — жду, когда все ритмы устаканятся. Теперь вытащу кое-что из сломанного экзоскелета. Будет из меня голый пузан с миной под мышкой и весьма агрессивными намерениями…

«Сделано», — рапортовал я неизвестно кому прямо перед тем, как ударная волна шмякнула меня как стена. Мины под мышкой уже нет. Оставил ее на корпусе командного судна, в районе мидель-шпангоута. Но не успел отплыть слишком далеко, точнее, не совсем правильно рассчитал время для таймера — хотелось же поскорее; боялся, что у психопрограммы сработает блок обработки ошибки и доктор Хартманн опять захомутает меня.

Из-за контузии минут пять ничего не соображал, из ушей и носа темными пузырьками выходила кровь. Контузия — это посильнее ядерного магнитного резонанса; наверняка, массивы электродов в моей башке были порваны в хлам. Не зудел больше и управляющий сервер: благополучно утонул, должно быть.

И все же я погорячился — насколько уместно так сказать, находясь посреди Ледовитого океана. Благополучно утонул и мой обед, и ужин, и завтрак. Пути назад нет, идей ноль. Мимо проплыл белый халат с надписью на кармашке «Доктор Хартманн» — надеюсь, хоть с этим специалистом мы попрощались. Он так и не узнал ответа на свой вопрос: «Wo wohnt die Liebe» — «Где живет любовь?» Что точно — не там, где хотят владеть нашей жизнью и смертью, чтобы извлекать из них прибыль. Со мной лишь Роберт. Почему не уплывает, не знаю. Уже сейчас меня охватывает не только дурнота, но и слабость, через полчаса начну мерзнуть и тонуть. Работа импланта-ребризера завязана на мои физические силы, так что могу еще и задохнуться. Экспериментаторы были уверены, что я не посмею сорваться с крючка, потому что это — верная смерть. Понадеялись не только на психопрограмму, но и на мой здравый смысл — однако его-то у меня и не оказалось…

Впрочем, прошел час — а я был жив, пусть и печален. В пустоте, занимавшей мою голову, слышались говоры моря. Не только больших тварей, но и общий голос морской мелюзги, и мощный рокот гиперборейских глубин. Второй час истек, я все еще живой, хотя определенно стало холоднее и сердце бьется медленнее. Действуют еще упаковочки с гликогеном и прочими полисахаридами. И жирок у меня недаром имеется, работают отложения калорийной пакости, которой меня потчевали мучители.

Появилась белуха, которую не видел все время после схватки.

— Шарлин боялась, — гордо сообщила она, я понял ее щебет без машинного перевода, и поделилась рыбой. — У тебя живот тоскует.

Придется есть сырой, от такого подарка не откажешься, тем более что это деликатесный сиг.

Едва впился угощению в брюхо, как рядом закружилась вторая белуха, третья, четвертая — целый хоровод. Приглашают, что ли? Едва перекусив, я ухватил своими присосками сразу двоих и давай рассекать так, что бедный Роберт едва поспевал за нами.

В какой-то момент белух рядом не стало, зато все больше рыбешки, вскоре ее так много, что рябит в глазах. Я догадался, что мою тушу тащит траловая сеть. Финал близок — меня неумолимо затаскивает через кормовой слип рыболовецкого судна. Затем куда-то падаю, приходится бороться, отчаянно работая руками и ногами, чтобы не погребло под толщей рыбы.

И вот я лежу пухлым чудищем морским на груде улова, заполнившего рыбозагрузочный бункер. Ко мне, как к павшему герою, склоняется российский флаг, и слышатся слова на родном языке:

— Это что за ихтиозавра выловили?

— Кажись, моргает. А жирный-то какой.

Первым делом я забулькал и выхаркнул жидкость из легких, вызвав законный ужас у зрителей. Потом попросил человеческим голосом:

— Дайте мне кусок сала и стакан водки. Срочно, в счет следующей получки!

— О, совсем ожил! Дает заказ. Значит, не зверь. Марина Васильевна, обслужите посетителя!