«Если», 2016 № 04

А теперь дополню задачку выбора внешними обстоятельствами. Если авианосец «Джеймс Форрестол» будет накрыт залпом российских крылатых «Цирконов», это означает войну. Настоящую, большую, когда понесутся туда-сюда тысячи крылатых и баллистических ракет. Так и ядерная зима по всей Земле наступит, а следующими хозяевами планеты окажутся какие-нибудь лемминги. Лично я ничего против этих зверьков не имею, однако многим такой расклад не понравится. Но, скорее всего, те Ротшильды и Рокфеллеры, что послали «Форрестола» в Русскую Арктику, вовсе не собираются передавать свое наследство леммингам, а на все сто уверены, что российское руководство стушуется, побоявшись сгубить «мировое сообщество». Вот и в Москве одна известная актриса сказала — мол, зачем нам эта Арктика, силикон там вымерзает, хороших бутиков нет, креативной личности просто некуда пойти.

Получается, один я способен дать отпор грабительской силе, прущей к Новой Арктиде. Выходит, никто кроме меня.

Сзади послышался голос капитана, проницательным был этот архангелогородский мужик, Иван Викентьевич.

— Я знал, что ты решишь уйти. Из-за этих плавающих гор, правда? А мне надо в Анадырь столько-то тонн рыбы доставить, иначе уволят. Такой у меня расклад.

Пожалуй, раздумьям конец. Труба зовет, Викентьич торопит на подвиг.

— Если возьму пару ножей, не будете считать это кражей?

— Кради, напишу в акте, что повариха уронила их за борт. У меня много тресковой печени в заначке, ее жевать легко — тоже прихвати; Васильевна упаковку для нее сообразит. Еще ружье для подводной охоты, для отдыха на Красном море брал, с магнитной направляющей — дарю вместе с тремя гарпунчиками и линем, — капитан был щедр, как и положено морскому волку.

Перед тем как подошла пора уходить в воду, на шканцах появилась Васильевна и робко, чтобы никто не заметил, послала мне воздушный поцелуй. Поцелуй, даже воздушный, для такого чуда-юда, как я, — лучший дар. Бережно сохраню его в памяти, чтобы согревал он меня в ледяном аду и плодил фантазии на тему, как мы с Васильевной вместе, на бережке под яблонькой. Да, зоопсихолог на вражеском судне меня целовала вполне прилежно, но то была порция эротики в карьерных целях; с таким же усердием она б облобызала морской огурец.

Подводный партизан

Вода кажется молчаливой. А на самом деле заполнена разговорами морских существ. Кто-то кого-то ищет, чтобы слопать. Кто-то — чтобы просто поиграть. Или познакомиться в матримониальных целях, найти свою половинку. Или наставить потомков на путь истинный. Или собрать команду единомышленников, чтобы вместе бродяжить по морям. Некоторые особо крупные господа и дамы обожают общаться друг с другом на расстоянии тысяч километров — звук в воде, если умеючи издать, в нужном слое, в состоянии пробежаться по всему океану. И тему общую всегда находят — насчет питания, воспитания молоди или просто посплетничать.

Плыву на глубине двадцать, параллельным курсом с группировкой Западного Альянса, которая издает скрипучую какофонию; в сравнении с этим джазом грозное гудение пучины кажется дивной мелодией для флейты. Рядом Шарлин, Сеня, Варя, Люба — белухи, брат тюленя Роберта, которого я зову Роберт II.

Самого ластоногого друга нет с нами уже несколько дней. Роберт ходил на разведку к эсминцу Альянса — гидроакустики его не заметили, но какая-то гнида с того корабля дала по нему очередь из крупнокалиберного пулемета. Зато герой-тюлень успел обнаружить и сообщить, что потенциальный противник десантирует с подводных и надводных носителей диверсионную группу.

В ней старые, но недобрые знакомые: люди-кальмары, которых в отличие от меня создавали внедрением рекомбинантных генов в хромосомы. У них помимо загребущих щупальцев и встроенной терки для измельчения оппонентов имеется подводный огнестрел. И дышащий ненавистью ум, радующийся, когда кому-то больно. Понятно, что ненавидят они Новую Арктиду и Русскую Арктику, а вовсе не тех, кто их превратил в монстров, — типично для персонажей из бандеровских батальонов. С ними действует группа дронов прикрытия.

Роберт пронаблюдал, как они уходили на разведку в сторону Новой Арктиды и достигали глубины 600 метров. Когда возвращались назад, не выглядели особо усталыми. Остальное уже домыслил я. Бойцы-кальмаролюди могут добраться до километровой глубины и атаковать сердце Новой Арктиды — атомную электростанцию, установленную на хребте Ломоносова, пике Рихмана. Пик венчается не очень большой площадкой, на которой, собственно, стоит станция, все три блока на одной платформе. Теплоноситель у реакторов — расплавленный натрий. Что случится, если контур будет разомкнут и этот металл попадет в воду? Очень много тепла. Взрыв сковырнет платформу и обрушит ее в четырехкилометровую бездну. Вслед за тем перестанет биться сердце Новой Арктиды, остановятся подводные заводы, погаснет плавучий город, возрожденная Гиперборея начнет уходить во мрак.