\

Если бы можно в сердце поглубже...

Если бы можно

В сердце поглубже

Вклеить портреты,

И я на память оставлю

Свои сигареты...

Zемфира

   Я сидела на оградке у автобусной остановки и рыдала.

   Истерика выворачивала все внутри, словно меня рвало слезами.

   Но чем больше бесновался этот шторм, тем бесстрастнее одна-единственная мысль повторяла одно и то же.

   Твоя лучшая подруга вышла замуж.

   Твоя лучшая подруга вышла замуж и уехала за границу.

   Твоя лучшая подруга вышла замуж, уехала за границу, а ты так завидуешь ей, что сидишь и плачешь прямо посреди улицы, где тебе могут увидеть знакомые.

   Ты завидуешь своей лучшей подруге -- кто ты после этого?

   И я набирала в легкие воздуха -- а ветер поднимал очередную волну слез, чтобы обрушить ее на мир вовне.

   -- Эй, молодая!

   Я подняла глаза и увидела рядом с собой приземистую цыганку в широченной пестрой юбке и огромной и неуклюжей теплой куртке.

   -- Сигаретки не найдется?

   Я автоматически достала из кармана пачку сигарет и протянула одну цыганке.

   -- Спасибо, дорогая! А огоньку?

   Я достала зажигалку. Цыганка затянулась, блаженно прищурилась и присела рядом со мной на оградку. Только когда она села, я поняла причину ее необъятности: в ней, очевидно, досиживал последние дни цыганенок.

   Отлично: я дала сигарету беременной женщине.

   Краем глаза я заметила, что какие-то люди на остановке остро и неодобрительно смотрят на меня: видимо, они ей отказали, и она нашла меня.

   Вот такими поступками я насобирала себе судьбу, мрачно подумала я, но слезы уже не пошли.

   Я посмотрела на цыганку.

   -- Ты гадаешь?

   Она спокойно ответила:

   -- А чего гадать-то, родится -- узнаем.

   Сигареты были не мои. Я не курю такую дешевку, противно. Сигареты Толика... его, чтоб его.

   История вышла дурацкая. И начало дурацкое, и конец.

   Познакомились случайно, на сквере. Подвалил, начал что-то втирать, мобильник попросил, типа позвонить кому-то, очень срочно. Как выяснилось потом: позвонил самому себе, на забытую дома "трубу". Это чтоб телефончик мой не просить, Толик же, сука, стеснительный у нас.

   Начал названивать. Пару раз послала, потом разговорились что-то. Ну да, подловил, гад:

   -- Чего ты злая такая? -- спрашивает.

   -- А с чего это ты решил, что я злая? -- говорю. -- Чего я доброй должна быть? Тем более к тебе, я ведь тебя вообще знать не знаю.

   -- А презумпция невиновности?

   -- У меня презумпция виновности!

   -- А чего так?

   -- Гады одни кругом!

   -- Да не ври!

   -- Я в жизни не врала!

   И пошло. Ходили на пиво пару раз, да. Думала, а чего -- схожу, начнет приставать -- поругаюсь, будет повод послать подальше. Но приставать не стал, так, поговорили, да и все.

   Ну потом еще пару раз. Ну и понеслось... С одной стороны -- фиг бы с ним, нигде ничего не жмет, но так все же думают, что он мой парень. И это, блин, бесит. Ко мне вот так прилипает какое-то чмо -- и все сразу меня замуж выдают, а если я злюсь, так еще и глаза таращат типа "ты че?" Добрые люди, да.

   Знаете, может, я чего-то не понимаю в жизни, но я не хочу, чтоб все думали, что мой парень -- этот придурок со сломанным и криво сросшимся носом, мутными глазами и привычкой ходить круглый год в одной и той же майке с Летовым. Да пофиг на это, но то, что он трижды (трижды!.. не то, что я...) бросал универ, несколько раз вылетал с работы за пьянку и моется, только когда уже лень чесаться, -- это уже полный пэ. Полный.

   Не мой он парень. Не был моим и не будет.

   Вчера зашел ко мне книжки отдать, был уже изрядно датый, попросился в туалет. Пустила, только у нас смыв не работал, я его предупредила. Так этот дебил решил помочь. Починить. Какого черта он вообще полез к нашим гнилым трубам-то? Хорошо еще, что нам, как душам, не слишком погрязшим во грехах, досталась вода, а не дерьмо. Но вода нам тоже была не нужна -- фонтаном из труб нам вообще ничего не было нужно. Да и соседям снизу тоже.

   Но воде как-то пофиг, знай себе хлещет, как дурь из пьяного. Родилась я, мама с папой, не засунете обратно.

   Хорошо, кто-то из соседей додумался воду в доме перекрыть. А в квартире уж потихоньку вычерпали все. Толик-придурок только мешал убирать, нарывался на тряпкой по морде.

   Выперла я его, а он куртку оставил.

   Ну вот я ее и надела сегодня.

   Холодно просто, весна ранняя, а в моей молния полетела, а до зарплаты еще дожить.

   Не звонил сегодня, не интересовался, то ли денег нет на телефоне, то ли стыдно, то ли продолжает где-то бухать.

   Я работаю в газетном киоске на автобусной остановке, которая, в свою очередь, располагается возле железнодорожной платформы.

   Ну, газетным я киоск называю, когда меня про него спрашивают.

   А на самом деле деньги мы делаем в основном на сигаретах да всякой жратве по мелочи: сухарики там, чипсы, сникерсы и прочее. Но газетный все-таки нейтрально звучит, не то что сигаретный. Я как-то это... сигареты не уважаю, сама могу дым попускать только пьяная или для самоуспокоения...