Если бы можно в сердце поглубже...(СИ)

   Работаю я неделя через неделю, семь дней подряд, по тринадцать часов в сутки. Отопления нет -- только маленькая электропечка на полу, туалет -- через дорогу, платный, но дешевый, всего-то 10 рублей. Еще там есть пышечная, тоже дешевая, и колонка, бесплатная, на которой я беру воду, чтобы вскипятить ее у себя в ларьке и попить чаю.

   В общем, вот так вот живем. Нормально.

   Если время есть свободное, то можно журналы читать, книги.

   Но лучше, когда времени свободного нет -- это когда клиентов много, выручки хорошие, мне и зарплата неплохая получается. Хотя бывают дни -- народу уйма, не приседаешь, а потом считаешь кассу -- мама дорогая, копейки! Это оттого, что народ все по мелочи брал: кто сканворды за десять рублей, в электричке поразгадывать, кто катушку ниток за пять рублей, а то школьники жвачки по рублю брали -- много ли с такими покупателями наторгуешь?

   А иногда мое заведение психи жалуют. Они тут неподалеку обитают, заведение у них особое: и дурка, и не дурка, вроде не запирают их там, кормят-поят, даже иногда какие-то деньги на карманные расходы дают, вот они прибегают за жвачкой и колой. Как дети, только сдачу чаще забывают. Чему удивляться, дети -- продолжения взрослых, а психи -- сами по себе, без конца и без начала... Не от мира сего, в общем.

   Главный от мира сего -- хозяин, азербайджанец. Зовут Фихерат, сменщица моя Ирка зовет его старый Хер, не любит. Он и верно старый, уже за шестьдесят. Он утром газеты подвозит, а вечером выручку забирает да мозги полощет. Типа воспитывает.

   Я свою работу люблю. Иногда. Когда дождь. Все на остановке мокнут, а ты внутри сидишь. Смотришь, как вода по стеклу течет. Потом, конечно, стекло все в разводах, но это фигня, Ирка вымоет, она у нас главная, у нее зарплата выше, она пусть и моет.

   Вечером тоже хорошо. Темно, только когда электричка проезжает, то окна светлой цепочкой проносятся за окном. Электричка едет в город или из города. Я была на конечных станциях. Я знаю городской вокзал, многолюдный, шумный, с множеством мелких торговых точек...

   А конечная -- райцентр. Самый дальний в области. Туда как подъезжаешь -- леса, леса, потом только этот городишко, затерянный, как крик "ау": знаешь, что где-то есть тот, кто кричал, идешь, идешь, а человека все нет и нет... а может, и не кричал никто... может, птица или другое что... в темноте-то мало ли...

   В райцентре я была пару раз, Городишко тихий, народ рабочий, в меру дурной и пьющий, работают в основном в городе, ездит в электричках туда-сюда. Ну, как и наши люди. Я-то на окраине живу, от райцентра мы мало чем отличаемся. Хотя мы -- не конечная станция. Не крайние в своих собственных глазах, что важно. Ну, приятно знать, что кто-то еще глубже тебя в жопе сидит.

   Вечером у меня покупателей мало. Район такой -- опасно гулять в темное время. С освещением не очень. В темноте маньяки бродят. Гопничьи стада на выпас выходят. Нормальный человек дома сидит.

   Обычно я час перед закрытием сплю. Слушаю грохот электрички, закрываю глаза и пытаюсь думать, что она идет куда-то, где я не была. В город, где нет людей, только стоят ровными рядами многоэтажные дома, смотрящие друг на друга одинаковыми пустыми и ясными окнами, а вдоль улиц тянутся ряды деревьев с аккуратными шарообразными кронами, которые никто и никогда не стриг. Длинная главная улица ведет к морю. Оно темно-серое, тяжелое и беспокойное, как недобрые сны. Оно все говорит, и его невнятную речь можно слушать бесконечно, не теряя надежды однажды разобрать в ней что-то предназначенное именно для тебя. Твое настоящее имя. Никто его не знает. Даже ты сам.

   Если вас двое -- ты и имя, можно поджечь мир с двух концов -- и тогда никому не спастись.

   Но я знаю обе конечные станции. Знать -- это то же самое, что быть мертвым. Я бы очень хотела быть в чем-то неуверенной. Но маршрут на карту уже нанесен.

   Зимой, конечно, времена не очень. Холодно. Я сяду у печки на пол, под прилавок спрячусь, а постучат -- я тут как тут. Снаружи меня плохо видно -- в витринах товар -- игрушки-фигнюшки, кошельки из кожи дикого дерматина, книжки классиков мировой макулатуры и прочая. В общем, я внутри всего этого, меня не видно. И хорошо.

   На полу сижу, греюсь, как в деревне, только дрова подбрасывать не надо.

   Иногда Сашка погреться заходит. Чудило, дисками торгует на станции. Стоит зимой, диски его снежком припадают, а он с ноги на ногу переминается. Хорош! Как совсем промерзнет, диски в мешок -- и ко мне. Стучится.

   -- Привет!

   -- Заползай!

   Ирка ему обычно говорит "Че, яйца отморозил?", но я предпочитаю без юмора про холод.

   Сашка -- Иркин младший брат. Считается позором семьи, хотя я бы поспорила, кто из них позорнее -- Сашка или сама Ирка. Ну да, Сашке не везет с работой -- долго он нигде не задерживался. Хотя не пьет совсем, в отличие от сестренки. Ну да, он слегка тормозной. Тупит частенько. Думу думает и тупит, дело обычное, философское.