Если бы мы знали

Мама Ханны вела себя со мной очень ласково, что, впрочем, неудивительно: она всегда была доброй, а я знала ее всю жизнь. Мы сидели рядом в пустой приемной, и миссис Жак массировала мне спину и предлагала влажные салфетки (хотя я не плакала). Она спросила, не хочу ли я поискать ванную комнату, чтобы освежить холодной водой лицо. Я вежливо ее поблагодарила и ответила кратко: «Нет». А потом она протянула мне руки и сказала:

– Помолишься вместе со мной?

Я смотрела на мир иначе, но всегда уважала убеждения семьи Жаккар. Я держала их за руки и склоняла голову, когда они благодарили Бога за еду в начале ужина, искренне благодарила миссис Жак, когда она говорила, что молится за меня и мою семью, – а это случалось довольно часто, особенно за последние несколько лет.

Мне вовсе не хотелось читать молитву, но для меня миссис Жак – словно вторая мать, и я боялась задеть ее отказом, поэтому согласилась. Она сжала мои руки и сказала:

– Знаю, это не твое, но ты попробуй. Вдруг поможет? Мне всегда помогает.

Она склонила голову, и я последовала ее примеру.

– Дорогой Отец Небесный, – начала она. – Мы не всегда понимаем волю Твою, но знаем, что Ты держишь нас в руках своих, сильных и любящих, и даришь успокоение в тяжелые для нас времена. Мы просим Твоего утешения сегодня, Господь. Подари мир нашим горюющим сердцам. Во имя Иисуса. Аминь.

Она открыла блестевшие от слез глаза.

– Мне так жаль, Эмори.

Что-то меня смутило.

Я догадалась, что миссис Жак молилась не за Люка. Она просила Бога утешить нас, а не его.

Я вспомнила, каким увидела его на носилках – синим, скорчившимся, неподвижным – и в голове начали роиться вопросы. Я открыла было рот, чтобы их задать, как вдруг меня окликнули по имени.

К нам шли Эддисон и ее папа. Мама Люка спешила к стойке информации. Мистер Калетти и миссис Жак пожали друг другу руки, и я услышала, как она сказала:

– Это моя дочь его нашла. – Она махнула рукой на стулья в приемной. – Присаживайтесь. Я расскажу вам все, что знаю.

Ханна

Вой сирены стих, соседи разошлись по домам, а я вернулась в гостиную и села на пол перед крестом, висящим над камином. Папа со мной не пошел. Он сказал, что ему надо подышать свежим воздухом и побыть наедине с Богом.

После часа ночи я наконец легла в кровать. Я закрыла глаза и попыталась уснуть, но из головы не шел Люк. Его безжизненное тело, навалившееся на руль, прикрытые веки, серая и холодная кожа. Приоткрытый рот, из которого текла струйка слюны.

Мой ноутбук был все еще открыт, и я посмотрела на экран, вспоминая о том, что искала в Интернете всего час назад. Вдруг в дверь постучали. Я резко захлопнула крышку ноутбука.

Папа заглянул в комнату.

– Можно войти?

Я кивнула и потянулась к коробке с салфетками.

Он сел рядом, обхватил меня за плечи и крепко обнял. Я прижалась к его груди и расплакалась.

– Ты ничего не могла сделать.

– Правда? – я всхлипнула.

Папа кивнул.

– Да, солнышко. Когда ты его нашла, он был уже при смерти. А к тому времени, как приехала «Скорая», уже покинул этот мир.

– Откуда ты знаешь? – сдавленно спросила я.

– Я десять лет работал помощником пастора. Много времени проводил в больницах, сидел у коек больных, провожал их в последний путь. Мне знакомы все признаки смерти. – Он крепче стиснул мою руку. – Цвет кожи, окоченение конечностей… – Он осекся, и в комнате снова повисла тишина.

– Почему? – прошептала я.

Мне хотелось знать, почему Люк получил травму, почему он сел за руль, почему Эмори была не с ним – он всегда привозил ее домой, почему его телефон валялся на полу, почему пассажирское сиденье было залито рвотой. Почему с ним случилось нечто настолько кошмарное?

– Я тоже задаю себе этот вопрос, – со знающим видом кивнул папа. – Если бы он остановился у дома Эмори, ты бы его не увидела. Если бы он затормозил в другом месте, он бы остался один в свои последние минуты. Но он приехал сюда. Ты его нашла – слишком поздно, чтобы его спасти, но он хотя бы умер не в одиночестве. Он приехал сюда. Под наши окна. И так вышло, что именно в эту минуту ты спустилась на кухню за стаканом воды. Это настоящее чудо, милая.

Я не знала, как объяснить папе, что он все понял неверно. На этот вопрос я уже знала ответ. Люк остановился у нашего дома, потому что всегда здесь парковался вечером в пятницу. И дело тут не в божественном вмешательстве, а в его влечении к Эмори.

А папа тем временем продолжал:

– Знаю, тебе кажется, что это ужасно несправедливо. Почему Господь привел человека к нам, но не дал ему помочь? Но я сейчас долго думал, молился и прислушивался, и понял, что в каком-то смысле Люку еще можно было помочь. Я уверен, что он слышал меня в свои последние минуты, Ханна, и если он послушался и поступил так, как я ему посоветовал, сейчас он вместе с Ним, на небесах. Мне хочется верить, что именно поэтому Бог послал Люка к нам. Мы не смогли спасти ему жизнь, но зато, надеюсь, спасли его душу. – Папа покачал головой и добавил: – Пути Господни неисповедимы, верно?