Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

– Ого! На вертолете?

– Нам вертолеты не по карману. Есть у нас такие… не знаю, как тебе и объяснить… но, в общем, летают кое-как. Один наш умелец их клепает.

– Угу… летела ты, значит, на этой колымаге в здешнюю деревню. А зачем?

– Тамошний торговец иногда заказывает редкие артефакты. Платит хорошо.

– Угу… ты, стало быть, хотела сдать ему камень по квесту.

– Как сдать?

– Я имела в виду под заказ. А дальше?

– А дальше моя, как ты говоришь, колымага сломалась. Они вечно ломаются. Я кое-как приземлилась, стала чинить. А когда пытаешься запустить винт, шуму ой как много. Стая бронтозаверов может подойти незаметно.

– Бандиты?

– Хуже. Долговцы. Отобрали все, хорошо хоть не убили. Мотай, говорят, отсюда, пока мы добрые.

– Вот оно как, – задумчиво протянула Крысуля. – Долговцы, значит. А как чванятся, что защищают людей от бандитов. А на деле?

Подруга усмехнулась.

– Так то людей. И то, не всех и не всегда. А мы у них за людей не считаемся. Мы монстры, порождение Зоны. И, как и все порождения Зоны, мы подлежим уничтожению.

Крысуля прислушалась к себе. Она уже немного научилась ориентироваться в своем состоянии – мертвые тоже могут приобретать опыт. Так… В голове пока не плыло. И никаких признаков надвигающегося выпадения вроде бы не наблюдалось. Пожалуй, немного времени у нее еще есть.

– Где это было? – деловито спросила она у подруги.

– Да совсем рядом, пара километров.

– Угу… сколько их штук, этих уродов?

– Пятеро. А зачем тебе?

Крысуля активировала свой внутренний сканер. Ага… Стая из пяти особей действительно наличествовала в приделах видимости. Практически неподвижны, так, небольшое шевеление. Видимо разбили лагерь, у костра сидят. Ну да, ночь на дворе.

Ночь – усмехнулась про себя Крысуля. – Время зомби.

– Кажется, я их вижу, – сообщила она Стрекозе. – Да не пугайся ты так, сядь. Они не здесь, далеко. Я их вижу не глазами.

– А чем? – хмуро спросила подруга, снова усаживаясь на землю. – Не задницей же. Она у тебя в штанах, сквозь них хрен чего увидишь.

– Вот уж не знаю, чем, – засмеялась Крысуля. – Есть у зомби такая особенность, чувствовать живых. Ты, вероятно, в курсе, что от нас невозможно спрятаться?

– Да уж знаю, не сомневайся, – буркнула та и инстинктивно отодвинулась подальше.

Крысуля не стала ей указывать на нелогичность поведения, а то еще начнет опять огорчаться из-за своей неделикатности.

– Пойду-ка я, пожалуй, поучу мальчиков хорошим манерам, – сообщила она, вставая.

– Ты что, совсем дура?

И почему ей, Крысуле, так часто задают этот глупый вопрос?

– Разумеется, – ответила она терпеливо. – Я думала, это все знают.

Стрекоза напряженно молчала. Похоже, чувства ее обуревали противоречивые.

– Ну сама подумай, – рассмеялась Крысуля. – Во-первых, плохих мальчиков надо воспитывать. В во-вторых должны же мы выручить твои камни, твою колымагу. Ты хочешь отсюда пешком топать домой? Или все-таки не хочешь? Хм-м… Колымага-то им зачем понадобилась, интересно знать?

– Они очень смеялись. Сказали, что возьмут с собой на базу и будут показывать, на чем летают эти недочеловеки. Мы, то есть. – объяснила Стрекоза.

– Вот видишь, воспитательные меры совершенно необходимы.

– Тогда я пойду с тобой, – объявила вдруг Стрекоза.

Крысуля расхохоталась.

– Это, оказывается, не я… это ты дура. Ты думаешь, у них тепловизоров нету? Ты на них будешь сиять как фонарь! Может, еще в мегафон покричим, а то вдруг они нас все-таки не заметят?

Стрекоза опять задумалась.

– Да, ты права. От меня будет один вред. Иди одна и да пребудет с тобой дождь. Нет, подожди…

Она вдруг шагнула к Крысуле и решительно ухватила ее руку.

– Я тебя тогда обидела, отказалась за руку взять. Тебе, наверное, было неприятно, – ответила она на вопросительный взгляд подруги.

– Ой, я не настолько тонкая натура, – рассмеялась Крысуля. – Значит, уже не боишься меня?

– Тебя – нет. А вообще-то я боюсь зомби. У нас их все боятся. Это насмерть вбивают в головы еще детишкам, чтоб живы остались. Соседскому мальчишке, с которым я дружила в детстве, родная тетка голову оторвала. Я убежала, а он: «тетя Галя, тетя Галя» – и к ней. И что с того, что она его при жизни обожала? Да ну, даже вспоминать не хочу.

– О! – изрекла вдруг Крысуля и застыла, уставившись в пространство остановившимся взглядом.

– Что с тобой? – подруга испуганно отпрянула назад и вцепилась в автомат до побеления пальцев.

– Ну я и дура…

– Ты вроде бы говорила, что это общеизвестно, – сердито фыркнула Стрекоза и опять закинула автомат за спину. – Ну и зачем по этому поводу так людей пугать?

Это она права. Незачем. И Хамелеон был прав, когда говорил, что никакой с ней, Крысулей, ни лирики, ни романтики. Эх, такую красивую сцену испортила.

Впрочем, сейчас ее больше занимал вдруг забрезживший перед нею реальный шанс.

– Когда у нас будет летучка, подбросишь меня … я покажу по карте, куда… подбросишь, ага? – торопливо заговорила она

– Конечно, подброшу, что ж ты так разволновалась?

– Это очень важно. Жизненно важно. Ну, я пошла.

Пофигистское настроение оперативно улетучилось – Крысуле опять было некогда.

– Эй, автомат-то возьми, – вскинулась Стрекоза.