Есть что скрывать

– Думаете, она к кому-то обращалась? Думаете, она ходила на осмотр перед операцией?

– Она связалась с вами. Хотела поговорить. Что еще можно было с вами обсуждать?

– Не знаю. Единственное, что могу сказать, – она хотела поговорить лично.

– Хорошие новости? Плохие?

– Она не говорила. – Его взгляд снова стал рассеянным, словно он соединял разрозненные фрагменты информации. Барбара ждала. Он думал. Наконец произнес: – Я мог бы… Вода здесь есть?

Барбара пошла к холодильнику, принесла открытую бутылку газированной воды и налила ему стакан. Вода давно выдохлась, но Карвер взял стакан и выпил залпом. Его взгляд был прикован к комоду. Затем он встал и подошел к нему.

– А где скульптуры? Ведь коллекцию не украли, правда? Тео… она… у нее была коллекция африканских скульптур.

– Их забрали следователи. На экспертизу.

Карвер повернулся к ней.

– Ее ударили одной из фигурок?

– Не знаю. Мы ждем результаты.

Он умолк и задумался. Потом сказал, обращаясь скорее к себе, чем к ней:

– Да. Они довольно тяжелые. Думаю, их можно было использовать как оружие.

И, словно иллюстрируя слова Карвера, дверь в квартиру открылась. На пороге стояла стройная чернокожая девушка в стильной одежде: белая блузка в полоску, синие укороченные брюки, открывавшие изящные лодыжки, и красные туфли на шпильках, таких тонких, что ими можно выколоть глаз. Очень хорошенькая.

– Меня впустил консьерж, – бодро сказала она. – Я подумала, что могу помочь.

– Помочь с чем? – спросил Росс Карвер, затем повернулся к Барбаре: – Это Розальба, сестра Тео.

Мейвилл-Эстейт Долстон Северо-восток Лондона

– Тани, что случилось? Где ты? Почему вчера ты не привел ко мне Сими?

– Мама узнала, что я ей сказал. Никакой инициации, просто обрезание. Она не захотела мне верить и убежала. Прямо к маме.

– Но почему Сими тебе не поверила? Она должна знать, что ты не будешь ее обманывать.

– Наверное, потому, что я упомянул о Лим.

Он рассказал Софи о подруге сестры. И прибавил, что когда Сими прибежала в Мейвилл-Эстейт, там была мать Лим, Халима, вместе с Монифой. Сими набросилась на них – слезы, обвинения, истерика. И Монифа сумела использовать истерику против нее. Одной пощечины оказалось достаточно, чтобы девочка умолкла. Халима поспешно ретировалась, а Монифа успокоила Сими фруктовым напитком и ласковыми словами, сумела убедить ее, что все, что она могла слышать, – это ужасная ложь. «Посмотри на меня, моя милая Симисола. Разве я могу причинить вред любимой дочке?»

– Она подумала, что это я рассказал Сими об обрезании. Догадаться было несложно – больше всего Сими общается со мной. Конечно, она знакома с Машей из студии украшения тортов на рынке, знает там еще пару человек, но у них нет никаких причин просвещать ее, и в любом случае они не нигерийцы. Так что это мог быть только я.

Тани рассказал, что увидел, когда вернулся домой: Монифа переносила все вещи Сими из их с Тани общей спальни в свою спальню, где теперь полагалось спать сестре. Это не проблема, потому что Абео переселился к Ларк. Когда Тани спросил, что происходит, мать ответила: «Я знаю, что ты задумал. Но если ты попытаешься этому помешать, расплачиваться придется всем нам». «Значит, так? – ответил Тани. – Всем нам? Тогда все мы должны убираться отсюда. То, что у нас есть сейчас, – это не жизнь, и ты это знаешь, мама. Скажу тебе прямо: никто не посмеет тронуть мою сестру. Ее не продадут за калым, и не будет никакого проклятого обрезания».

– Но я не знаю, как это сделать, – говорил он теперь Софи. – Они словно сошли с ума, и я не понимаю, почему мама так себя ведет.

– Должен быть какой-то способ привлечь ее на нашу сторону, Тани.

– Ничего на выйдет.

– Я бы хотела, чтобы ты смог привести Сими сюда, – сказала Софи после короткой паузы.

– Невозможно. Я не могу отдать ее социальной службе, Соф. Но я должен что-то сделать, потому что в противном случае ее искалечат.

– Согласна. Я думала, что выиграю немного времени… Пора мне этим заняться вплотную, – ответила она.

На этом они закончили разговор. Тани звонил Софи из своей спальни. Он встал с кровати, вышел из комнаты и увидел, что дверь в спальню матери закрыта. Либо Сими все еще спала, либо Монифа как-то умудрилась запереть ее. Чисто психологически. На дверях спален не было замков – Абео позаботился об этом еще много лет назад.

Тани негромко постучал в дверь.

– Ты спишь, Пискля? – спросил он, но ответа не услышал. Тревога заставила его приоткрыть дверь. Мать и дочь все еще были в постели. Монифа проснулась. Сими еще спала.

Мать быстро и молча встала, надела тонкий халат. Потом махнула рукой, прогоняя его из комнаты, и последовала за ним в гостиную. Там остановилась, скрестив руки на груди.

– Я тебе так всыплю, что живого места не останется! – рявкнула она. – Ты опять надоедаешь Симисоле?