Эстетика энергоэволюционизма

Вкус еще остался. «Прекрасный вкус!» — это еще можно сказать. Но «красивая еда», имея в виду вкус — не-а, не говорят. Хотя пальчики оближешь и обожрешься, как удав, — но ощущения от еды а) прикладные, тебе это жевать и глотать приятно, в себя пихать; б) высоких и благородных чувств от еды не возникает. Нет того куста ассоциаций, нет бескорыстного наслаждения.

А вино? Это классом выше будет. «Прекрасное вино!» Его пить не обязательно, его пьют именно для удовольствия, и умеренное опьянение от хорошего вина возвышенно и благородно, кто понимает. Но «красивое» про него не скажут. А про бокал, в который оно налито, скажут! Про букет вина роскошный не скажут «красивый», а про цвет вина рубиновый или топазовый скажут — «красивый». Вот черт? Ведь для вина запах и вкус важнее цвета, а? И само ведь по себе ощущение от запаха и вкуса вина — сильнее и богаче, чем от его цвета? Да.

В чем дело?

Во-первых — в том, что только через главные органы чувств — зрение и слух — мы можем (и привыкли) получать ощущения настолько сильные, богатые, стойкие, что это может восприниматься как красота; каковая красота для нас — нечто значительное, высокое и отвлеченное (отвлеченное!). Выпивая вино, мы никак не используем, не потребляем его цвет, мы его просто фиксируем. А через зрение идет до 95 % всей информации, здесь все воспринимается очень остро и сильно, и кусты подсознательных ассоциаций богатейшие, — вот в этом пласте восприятие красоты у нас в основном и происходит, представление о ней здесь и пребывает — где ощущений больше, и излишек их тоже больше.

Во-вторых — это говорит о том, что понятие красоты несколько условно (как условны все понятия-слова-символы) и размыто. Нет четкой границы между «красиво» и «нравится, приятно». И под красотой мы часто объединяем весьма разнородные вещи по степени «нравящести» нам. По степени «эстетического воздействия».

В-третьих — «эстетическое воздействие» противопоставляется потреблению, обладанию, использованию для чего-либо еще. От посмотра и послуха ничего не убудет, и кошке дозволено смотреть на короля. Скушать — означает потребить, сплевывать не будешь. (Хотя римляне времен упадка достигли в этом изрядного совершенства: наслаждались яствами, потом мальчик щекотал гостям горло перышком, они изблевывали трапезу в золотой тазик — и, освободив желудок, могли наслаждаться вкусом следующих яств, приготовив для них место. Это уже прямо эстетское отношение к вкусу еды — не сожрать, но лишь насладиться. Изобретателен человек по части доставления себе ощущений! Но сблеванные кушанья, понятно, уже никуда не годились.) Нюханье весьма связано с качеством пищи, чистотой жилища и одежды, аспект потребления немал, да и, как уже сказано, мало чего от запаха в нашей жизни обычно зависит. Ощупывание — вообще сродни обладанию («не лапай, не купишь»), это уже весьма интимное знакомство с предметом.

В-четвертых. Красота, воспринимаемая непосредственно органами чувств, имеет форму. Зримая форма понятна. Музыкальная форма может быть выражена — через ту же нотную грамоту.

Насчет формы обоняемого — есть трудности. Трудности есть — формы нет. Чтоб выразить впечатление от запаха, мы прибегаем к переносу качества от предмета (пахнет сеном, лавандой, морем) или определяем через вкус (сладкий, горький, кислый). А вкус — это не эстетика, это потребление. А форма через осязание? — Или это замена зрению (квадратный, большой) — или, опять же, качество, формы не имеющее (теплый, мягкий).

Так что красота — это воспринимаемая форма, зримая, а в редком отдельном случае — слышимая. Или форма пространственная с ее атрибутами — объем, линия, цвет, или форма акустическая, что есть комбинация колебаний воздуха, т. е. опять же своего рода форма окружающего нас пространства, каковым является воздушная среда. Ясно ли? Если окружающую атмосферу поколебать соответствующим образом (а вообще ей свойственно колебаться при любых происходящих действиях), то может возникнуть красота, воспринимаемая через слух.

Красота — это некоторые детали и состояния окружающей среды, само наличие которых доставляет нам сильные приятные ощущения, будучи восприняты через главные органы чувств.

7. Красота визуальная в большой степени поддается анализу и расчислению. Чем древние греки прекрасно и занялись, создав «золотое сечение» и вообще разные варианты пропорций зданий, колонн и человеческих изображений. Красота рассчитывалась и создавалась через гармонию составляющих частей. Один к двум, два к трем, один к семи и к девяти, — простейшие соотношения чисел лежат в основе шедевров античной архитектуры, и даже во многом в основе прекрасных статуй.