Эта идея должна умереть. Научные теории, которые блокируют прогресс

Вот почему я надеюсь, что в дальнейшем мы будем с бóльшей осторожностью утверждать, что нечто истинно или ложно во все времена и в любой точке Вселенной.

Особенно, если, утверждая подобное, мы при этом стоим на голове вверх ногами.

Простые ответы

Гэвин Шмидт

Климатолог, директор Института космических исследований имени Годдарда, НАСА.

Точнее говоря, идея, что на сложные вопросы могут быть простые ответы. Вселенная очень сложно устроена. Что бы вы ни взяли – функционирование клетки, экосистему Амазонии, климат Земли или явление солнечного динамо – все эти системы сложны, а их воздействие на нашу жизнь чрезвычайно многогранно. Для нас естественно задавать себе простые вопросы об этих системах, и многие из наших самых великих открытий были сделаны благодаря глубочайшим исследованиям, к которым приводил поиск ответов на такие простые вопросы. Но сами полученные ответы никогда не были столь же простыми. В реальном мире ответа «42»[33]

никогда не бывает.

Однако как человеческий коллектив мы продолжаем вести себя так, словно простые ответы существуют. Нам постоянно приходится читать о некоем новом научном методе, который выведет нас из тупика, о горстке новых данных, которые позволят нам познать «истину», или о решающем эксперименте, который подтвердит гипотезу. Но большинство ученых согласны в том, что все это пустые россказни: наука – это постепенные шажки, приближающие нас к реальности, а не торная дорога к абсолютной истине.

По контрасту с этим, в наших общественных дискуссиях доминируют голоса, которые ставят знак равенства между ясностью и самым простым подходом к явлениям: либо хорошее, либо плохое; либо день, либо ночь; или черное, или белое. Игнорируются не только оттенки серого; упускается из вида весь прекрасный радужный спектр. Требуя простых ответов на сложные вопросы, мы выхолащиваем эти вопросы, лишаем их того, что и делает эти простые вопросы столь интересными.

Иногда ученые втягиваются в эту игру, сочиняя свои пресс-релизы или научно-популярные книги, – откровенно говоря, и того, и другого трудно избежать полностью. Но мы должны быть более бдительными. Мир сложен, и мы должны учитывать эту сложность, чтобы оставалась надежда найти здравые ответы на простые вопросы, которыми мы неизбежно будем задаваться и впредь.

Научное познание мира никогда не будет иметь пределов

Мартин Риз

Бывший президент Королевского общества, почетный профессор космологии и астрофизики Кембриджского университета, преподаватель Тринити-колледжа. Автор книги From Here to Infinity («Отсюда к бесконечности»).

Есть широко распространенное мнение, что наше проникновение в глубь вещей будет продолжаться бесконечно – так что в конечном счете все научные проблемы будут полностью исследованы. Но, возможно, нам следует отказаться от этого оптимизма. Человеческий интеллект может наткнуться на барьеры – пусть даже в большинстве научных областей до этого еще далеко.

Есть очевидно незавершенное дело в космологии. Теория Эйнштейна рассматривает пространство и время как связные и непрерывные. Однако мы знаем, что никакую материю нельзя произвольно порубить на сколь угодно мелкие кусочки – в конце концов вы упретесь в отдельные атомы. Схожим образом и само пространство имеет гранулированную и квантифицированную структуру, только в масштабе в триллион триллионов раз меньше. Нам недостает единого понимания основ физического мира.

Такая теория ввела бы Большие взрывы и мультивселенные в сферу компетенции строгой науки. Но она не послужила бы сигналом к тому, что время открытий прошло. На самом деле эта теория никак не касалась бы 99 % ученых, которые не являются ни специалистами по физике частиц, ни космологами. Например, наши знания о питании и уходе за детьми столь поверхностны, что советы экспертов меняются каждый год. Это довольно нелепо контрастирует с той уверенностью, с которой мы обсуждаем галактики и субатомные частицы. Но биологов сдерживают проблемы сложности – и эти проблемы ошеломляют гораздо сильнее, чем аналогичные проблемы в очень большом и очень малом масштабе.