Этичный убийца

— Я не буду ничего покупать, — ответила женщина.

— Но, мэм, я ничего не продаю, — ответил я, отметив про себя, насколько странно и непривычно говорить это всерьез. — Я надеюсь, вы согласитесь ответить на пару вопросов? Вы ведь не откажете мне, правда?

— Я же сказала: мне ничего не нужно, — повторила она и попыталась захлопнуть дверь.

Отчасти я даже обрадовался: теперь я могу спокойно вернуться к Мелфорду и сказать, что никто не хочет со мной разговаривать, — тогда мы сядем в его «датсун» и навсегда уедем из Медоубрук-Гроув. Но, с другой стороны, какой-то нудный и беспокойный голос подсказывал мне, что Мелфорд отправит меня дальше ходить по домам, на сей раз в другую часть трейлерного парка, которая может оказаться гораздо ближе к полицейскому участку, где сидит Доу.

Поэтому я сказал:

— Постойте! — Мне в голову пришла отличная идея, и я решил, что терять мне все равно нечего. — Мэм, я действительно ничего не продаю. Я частный детектив.

Наверное, мысль представиться частным детективом возникла у меня из-за истории с Крисом Дентоном. Действительно, почему бы нет?

Женщина снова взглянула на меня, на сей раз более благожелательно.

— Правда? — Глаза ее расширились от удивления.

— Да, мэм.

— Просто невероятно!

Похоже, моя дерзкая затея все-таки сработала.

— Как Кэннон? — спросила она.

Я с серьезным видом кивнул:

— Да, точь-в-точь как Кэннон.

— Ну уж не точь-в-точь. Тебя бы откормить сперва надо. — И женщина открыла дверь-ширму.

Женщину звали Вивиан. Она провела меня на кухню, усадила за небольшой столик, предложила мне жестянку с лимонадом и аккуратно разложила на бумажном полотенце замороженное овсяное печенье.

Весь дом был забит фотографиями пуделей. Фотографии были развешаны по стенам, стояли в рамках на столе — я насчитал их как минимум дюжину. В воздухе витал запах псины, но ни одной собаки видно не было.

— О, эта девица всегда была настоящая шлюха, — задумчиво начала Вивиан, — вся в мамашу. Они обе шлюхи. Да еще и наркотики принимают.

— А какие наркотики? — спросил я.

— Ну уж, в этом я не разбираюсь, — сказала она, прищелкнув языком. — Я вообще не знаю, что принимает современная молодежь. Мы в свое время только пили, и все. А прочими вещами, марихуаной к примеру, одни черножопые развлекались.

— То есть обезьяны, мэм?

Она захихикала и замахала на меня руками, будто мы были с ней давние приятели:

— Да ну тебя.

Тогда я рискнул спросить:

— А как насчет мужчины, с которым она встречалась? — Мне самому понравилось, как прозвучала эта фраза, — очень профессионально, совсем как по телевизору. — Вы его знаете?

— Ты про Ублюдка, что ли? О да… Но я с ним не слишком хорошо знакома. Очень неприятный человек — хотя об этом и по прозвищу можно догадаться. Я бы сказала, что в данном случае это его второе имя.

— Да уж, — согласился я, — хорошего человека скорее уж прозовут Скутером или Чипом.

— Вот именно.

— Ублюдок, говорят, тоже имел дело с наркотиками. Он вроде бы продавал их вместе с…

Тут она запнулась, огляделась по сторонам и принялась теребить металлическое колечко на своей банке с лимонадом.

— Продолжайте, — попросил я.

— Да не важно. В общем, Карен со своим парнем были по уши в наркотиках. Именно поэтому ее муж забрал детей. Она подсела на какую-то дрянь и, говорят, даже позволяла Ублюдку развлекаться с одной из своих дочерей.

— Мэм, — настойчиво попросил я, — расскажите мне о наркотиках поподробнее. Не связано ли это как-нибудь с начальником полиции, Джимом Доу?

Вивиан потупила взгляд:

— Нет, что ты. Не то чтобы я об этом ничего не слышала, но о Джиме Доу могу сказать только хорошее: он всегда замечательно ко всем нам относился, никому не сделал ничего дурного — если не считать, конечно, этой ужасной вони от его свиней. Я готова повторить эти слова перед кем угодно.

— Ладно, я не хочу доставлять вам лишнего беспокойства. Разрешите только еще один вопрос.

Я начал чувствовать напряжение, исходящее от моей собеседницы, и понял, что пора уходить, пока я не напугал ее слишком сильно.

Но женщина покачала головой.

— Нет, хватит, — ответила она. — Вопросов на сегодня достаточно. Думаю, тебе уже пора идти.

— Один-единственный! — взмолился я.

— Нет, — повторила она. Лицо ее побледнело, щеки ввалились.

— Ну ладно, — сказал я, вставая. — Спасибо, что нашли для меня время. Я очень вам обязан. И мне очень жаль, если вы боитесь, что наш разговор может навлечь на вас неприятности с полицией.

Женщина ничего не ответила.

— Но я вам обещаю, — продолжал я, — что никогда не скажу и не сделаю ничего такого, что позволит ему догадаться о нашем разговоре. И даже если он узнает, что мы разговаривали, то никогда не догадается, о чем именно шла речь. Понимаете? То есть вы можете сказать ему, что просто угостили меня печеньем и лимонадом и с любезной улыбкой выслушали мои вопросы. Разве нет?

— Да, верно… — нерешительно согласилась женщина.

— Если мне придется ему что-то объяснять, я скажу, что именно так все и было. Но не думаю, чтобы это потребовалось. Ну а раз так, что плохого случится, если вы согласитесь ответить на еще один, самый последний вопрос?